Признаться честно, эта книжка получилась случайно. Дело было в прошлом сентябре: в прекрасный пятничный день я болтала с одной знакомой феей. Точнее сказать, я болтала с хорошей знакомой, которая, как ни странно, оказалась феей. Так или иначе, моя знакомая фея была слегка расстроена незначительными житейскими неприятностями, такими незначительными, что в этой книжке о них не написано ни слова. Чтобы как-то ободрить бедняжку, я решила подарить ей сказку. Ничто так не утешает фею, как хорошая сказка про фей! Любая фея скажет вам, что сказка – самое действенное средство от хандры после свежезаваренного кофе и взбитых сливок с вишнёвым ликёром.

Осчастливив одну фею, я достала свою красную записную книжечку, в которой есть имена всех моих знакомых фей, строго по алфавиту. «Раз уж я осчастливила одну фею, – подумала я, – то почему бы мне не написать сказку для следующей?» За второй сказкой последовала третья, за ней четвёртая, а поскольку знакомых фей у меня множество, мне пришлось писать всю осень и всю зиму до самой весны. Ранней весной, как только расцвела мимоза, я сложила все сказки в пухлую стопку – и получилась книжка. Но скажу вам по секрету, что я до сих пор переживаю, не пропустила ли я какую-то из знакомых фей. Если вдруг это случилось, вы ведь всегда позволите мне написать ещё одну сказку, правда?

Зачем дарить фее сказку, спросите вы, ведь она сама может наколдовать (тут правильнее будет сказать «наволшебствовать») себе всё, что душе угодно? Взмахнёт волшебной палочкой, и кухонный передник превратится в платье с кринолином, а подгоревшие ватрушки – в свежайшие вафельные трубочки с заварным кремом, точь-в-точь как из лучшей венской кондитерской. А пожелает – выберет себе самую шуструю амбарную мышь и превратит её в поварёнка – пусть он возится на кухне. Сама же фея тем временем лёгкой походкой пойдёт в соседний парк плавать на лодочке и читать вслух сонеты Петрарки. И если, скажем, в парке назло фее пойдёт дождь, то разве она неуклюже побежит к дому, прикрывая голову тем самым томиком Петрарки, как это сделали бы мы с вами? Что ей стоит наколдовать (точнее, наволшебствовать, запомнили?) себе зонтик, в самом деле.

Э-э-э, отвечу я вам голосом настоящего сказочника, так вы не знаете фей!

Во-первых, для настоящего волшебства необходимы исходный материал и фантазия. С фантазией у фей обычно всё в порядке, а вот исходный материал попадается разного качества. Я, например, знала одну фею, которая превращала новости в утренних газетах в истории любви. С счастливым или грустным концом – в зависимости от того, какая на улице была погода. А потом громко и с выражением читала эти истории одиноким старушкам в парке. Во-вторых, феи вовсе не волшебствуют направо и налево и как попало. Юных фей, стоит у них открыться таланту, обучают хорошим манерам и безмерной щедрости и только после этого вручают им волшебные палочки. Недавно к этой программе добавили Аристотелеву логику и законы физики, после того как одна юная, но весьма шустрая фея придумала превращать пчёл в полосатых котят. Скажите на милость, кому нужна сразу сотня полосатых котят и кто после этого будет опылять цветы и делать мёд? Скандал замяли, извинились перед соседями и раздали котят в хорошие руки, но палочку у той феи всё-таки отобрали – на целый месяц. И в-третьих, феям чертовски трудно дарить подарки, ведь у них и так есть всё, чего им хочется. Есть лишь две вещи, перед которыми не устоит ни одна фея: свежемолотый кофе и сказки о феях.

Самую первую сказку в этой книжке я подарила маленькой фее по имени Яра. Маленькой не в смысле возраста, просто роста она была такого, что ездила в общественном транспорте без билета, представляете? Тем лучше для неё, потому что фея Яра была шоколадной феей и жила в домике, стены которого были сделаны из белого шоколада. Совсем не потому, что Яра предпочитала белый шоколад остальным сортам, просто жить круглый год в доме с тёмно-шоколадными стенами довольно грустно, даже если в этих стенах можно каждый день прогрызать новые окошки. Согласитесь, что будь Яра нормального роста, её шоколадная вилла привлекала бы излишнее внимание, а так стоило ей повесить на забор табличку: «Шоколадная фабрика Нойхауз», – и всё решилось само собой. Туристы иногда приходили посмотреть на «шоколадный-дом-почти-как-настоящий» и хвалили мастерство кондитеров фабрики «Нойхауз», кондитеры и радовались заказам, и ворчали, потому что заказов было так много, что работать им приходилось без выходных, а мэр города даже предложил внести домик Яры в городской путеводитель, на что фея ответила тихим, но решительным «нет». Как и все феи, она была дружелюбна, но избегала излишнего внимания и волшебствовала больше украдкой. Надо сказать, что для фей нет большей радости, чем тайком наволшебствовать чудо, а потом наблюдать за реакцией окружающих. Иногда они даже устраивают соревнования – собираются компанией в городском парке и наперебой творят чудеса: пускают мыльные пузыри в человеческий рост, уговаривают лебедей брать хлеб из рук, а бабочек садиться на плечи прохожим, раздают детям блины с шоколадным кремом и катают их на осликах, а родителей угощают ароматным кофе со сливками. А главное, чертят в небе особую загогулину, которая удаётся только феям: они становятся в круг, одновременно поднимают волшебные палочки, рисуют ими в воздухе дугу – и в округе разливается аромат счастья. Тогда жители всех окрестных домов устремляются в парк, забывая о ссорах, налогах и субботней стирке и испытывая непреодолимое желание смеяться, любить и держаться за руки. И чем больше фей начертят загогулину одновременно, тем сильнее будет аромат счастья. Я бы дорого дала за то, чтобы оказаться неподалёку в такой день…

Впрочем, я отвлеклась. Фея Яра старалась хранить инкогнито. Иногда она приходила на фабрику «Нойхауз» и помогала кондитерам выполнять непростые заказы, а самым сложным из них был «сделайте такой же домик, как тот, что мы видели в переулке у городского сада». Для таких случаев Яра заказала себе маленький поварской камзол с кармашком в рукаве – как раз для волшебной палочки. Кармашек этот оказался таким удобным изобретением, что Яра нашила похожие в правых рукавах всей своей одежды. Она даже репетировала перед зеркалом, особенно хорошо получался жест с платочком: достаёшь из кармана батистовый платочек, подносишь к лицу, словно хочешь вытереть нос и – рррраз! – перед тобой накрыт столик на двоих, и в чашках плещется густой и восхитительный горячий шоколад. Шоколад был со сливками или без, в зависимости от того, к какой ноздре Яра подносила платочек. Если же она тёрла кончик носа, то на столе возникал самый настоящий пражский торт! Конечно, некоторые другие волшебства требовали большей концентрации и подготовки, и Яра предпочитала совершать их вдали от посторонних глаз. Например, чтобы спрятать в кустах городского парка полторы тысячи шоколадных пасхальных яиц, ей пришлось пробраться в парк ночью – через забор. В тот раз вся слава досталась фабрике «Нойхауз», на что Яра совершенно не обиделась – инкогнито так инкогнито.

Но больше всего Яра любила маленькие частные чудеса. Работа шоколадной феи (каждая фея выбирает себе один вид более или менее регулярной волшебной деятельности и ни в коем случае не называет его работой) начиналась в Голый Понедельник. Голый Понедельник – это, безусловно, самый трудный день года, обычно он выпадает на ноябрь, но бывают и исключения. Это день, когда листья с деревьев уже облетели, а первый снег всё никак не выпадет, будильник звонит в полной темноте, батареи скупо, по крохе, дают тепло, и вставать, а уж тем более одеваться, натянув тёплые колготки, два свитера и намотав шарф в несколько слоёв, – истинное мучение. Накануне этого важного дня фея Яра совсем не ложилась спать, боясь пропустить первого пешехода, надевала любимое шерстяное пальто шоколадного цвета с удобным маленьким кармашком в правом рукаве и со всех ног бежала на соседнюю улицу. В каждом городе есть такие неприметные улицы, названия которых не знают даже почтальоны. Они такие узкие и тёмные, что птицы, залетая в них, перестают петь, а дети, которые там играют, болеют так часто, что заканчивают школу почти стариками. На этих улицах множество дверей – туда выходят чёрные входы домов и магазинов, двери дворницких и даже тайные проходы между домами. На этих неприглядных улицах чаще всего и появляются первые пешеходы: дворники возвращаются к своим мётлам, бакалейщик следит, чтобы из деревни вовремя привезли молоко и жёлтый сыр, а помощник пекаря спешит растопить печь и отправить в неё ровные ряды круглых утренних булочек с изюмом. Его-то фея Яра и поджидала, устроившись на перевёрнутом ящике из-под муки у чёрного хода пекарни. С её помоста даже в темноте было видно, как неохотно волочит ноги помощник пекаря, как покраснели его уши от холода, как он ёжится от ветра и прячет свой длинный нос в красном шарфе. «Надо бы попросить кого-то из фей связать ему настоящий волшебный шарф», – думала фея Яра. Она делала лёгкий жест в его сторону, как будто хотела погладить его по щеке, – и в воздухе разливался еле уловимый аромат какао и корицы. Помощник пекаря высвобождал нос из шарфа и ускорял шаг, а на лице его появлялась широкая улыбка. С вами ведь так бывает, вы идёте по улице, и вдруг откуда-то из соседнего дома доносится аромат вашего детства и на мгновение вам кажется, нет, вы чувствуете, что снова сидите на бабушкином диване и терзаете книжку-раскраску, а в духовке допекается грушевый пирог – и начинает щипать в носу, а вы всё-таки идёте дальше, чуть улыбаясь самому себе, совсем незаметно, чтобы не вызвать осуждения других прохожих. Фея Яра дожидалась такой улыбки и спешила дальше, стараясь встретить по дороге как можно больше прохожих. Она повторяла свой почти незаметный жест, нащупывая подушечками пальцев кончик волшебной палочки – самым наблюдательным прохожим казалось, что девочка забыла перчатки и прячет замёрзшие пальцы в рукав шерстяного пальто. За Ярой шлейфом тянулись ароматы какао, корицы и ирландского сливочного ликёра и смешивались с густым запахом свежеиспечённого хлеба и утренних булочек, доносящимся из дверей пекарни, – от такой смеси губы ранних прохожих невольно растягивались в улыбке, а ноги несли их быстрее и легче, как будто на дворе был первый день весны.