— Марс, и как это тебе только в голову пришло?

Мой друг и товарищ Славик Ветров, язвит. Вся наша дружба завязана на этом: я оптимист, а он пессимист. Я толкаю идеи, а он их разбивает в пух и прах, находит слабые места и обещает все беды на мою голову, если и в этот раз поступлю по-своему.

— Ну, сколько можно? Мне тридцать два.

Это железный аргумент, против которого не попрёшь.

— А вообще давно пора, — неожиданно соглашается Славик и делает большой глоток пива.

От неожиданности я моргаю. По спине бежит нехороший холодок: как только Слава становится подозрительно покладистым, обязательно что-то случается, и всё идёт наперекосяк.

— Не, ну правда: новая жизнь, другие рельсы, второе дыхание, преодоление очередной планки. А там, глядишь, женишься, остепенишься, родишь ребёнка или два, у тебя вырастет пивное брюшко, и ты будешь бряцать медалями и рассказывать всем, бия себя в грудь, каким ты был, и как им до тебя расти и расти, потому что сопляки — раз, пороху не нюхали — два.

Я с сомнением поглядываю на свой каменный пресс. Славка ловит мой взгляд и закатывает глаза, вздыхая.

— Это только мышцы качать трудно, а брюхо растёт быстро.

— Что ты предлагаешь? — хочу выслушать его аргументы.

— Да ничего, — салютует он мне бокалом. — Не представляю тебя в другой ипостаси. Попробовал — и не вижу. Ни бизнесменом не вижу, ни отцом семейства.

— Ну да, — мрачнею я, — Гуляй-ветер моё имя.

Из-за моей показушной ярко-сказочной жизни всем кажется, что я не способен ни на что серьёзное. Имидж — всё. Даже Славка забыл, что в глубине души я очень домашний и порядочный, уравновешенный и мечтаю о покое, какой-то стабильности.

— Эй, Марс, — у Славки наконец-то серьёзные глаза. И от этого становится ещё неуютнее. — В конце концов, это твоя жизнь. Ну хочется тебе всё бросить и начать с нуля — сделай это. И вернуться можно, если быстро, и по-другому как-то повернуть, если ничего не получится.

— Мне тридцать два, — твержу я упрямо, — и если я уйду — не вернусь. Уходить надо вовремя и красиво, понимаешь?

— Да понимаю я всё, — машет рукой Славик, украдкой поглядывая на часы. Молнией пронзает догадка: ему сейчас не до меня на самом деле. Не до моих проблем и сенсаций. Но это что-то новенькое. Есть только одна вещь, ради которой Славик будет поглядывать на часы и нервничать — девушка.

— Кто она? — спрашиваю с интересом, на миг позабыв о том, что грызёт меня уже не один месяц.

Славка вздыхает.

— Ничего от тебя не скроешь, барбос. А она — замечательная. Сейчас таких не делают. Умная, красивая, стройная, — загибает он пальцы, — живая, непосредственная, любознательная.

Я даже рот от неожиданности открыл.

— Ты не увлекайся, а то пальцев на руках не хватит, разуваться придётся.

— Да ну тебя, — плюётся в сердцах Славун. — Впервые в жизни хотел прекрасным поделиться, а ты, якобы оптимист, всё стремишься к плинтусу прижать.

— Хороша в горизонтальной плоскости? — по инерции продолжаю выспрашивать. Это что-то наподобие азарта: узнать чуть побольше об очень непростой и замкнутой жизни дворянина Славы Ветрова. Он тот ещё циник и говнюк, и то, что друг вот так рассыпается в комплиментах, я вижу лишь одно: девушка либо очень хитрая, либо ему действительно повезло.

Славик выпрямляется и строго сжимает губы «розочкой».

— У нас пока что чистые и светлые отношения. И мы никуда не спешим. Да.

Я чуть пивом не поперхнулся — как раз собрался сделать первый и единственный глоток: я равнодушен к алкоголю, но компанию поддерживаю, если надо. Славик и чистые отношения?.. Это что-то новое.

— Вот только не нужно так на меня смотреть! — щетинится он, как ёж. — Это у тебя всё просто: свободные отношения, куча баб, поклонниц, страстный одноразовый секс. Ты красавчик — это всем известно.

За мной несётся такой шлейф сплетен. Я не спорю и не развеиваю мифы. Чем больше будешь с пеной у рта доказывать, что это не так, тем громче будут выступать морализаторы. Но, честно говоря, от Славы я такой подставы не ожидал. Уж кто-кто, а он знает меня лучше всех. Да он и сам — далеко не образец благочестия, а поди ж ты… Проняло? Наш циник спёкся?

— Познакомишь? — приподнимаю бровь и делаю контрольный выстрел. Слава ещё раз смотрит на часы и поднимается.

— Извини, но нет. По крайней мере, не сейчас.

— Ну, нет так нет, — соглашаюсь. — Искренне рад за тебя.

У Славки лицо разглаживается. Кивает рассеянно. Он мыслями уже не здесь. И именно это убеждает меня в правильности своего решения.

Это не я начал новую жизнь. Это Славка меня опередил, хоть ему ещё и тридцати нет. Из нас двоих он менее склонен к сантиментам и никогда не верил в судьбу, предназначение, смысл жизни. Всегда издевался и куражился, когда меня пробивало пофилософствовать и поразмышлять.

Он успел, а я… не то, чтобы опоздал. Тут другое. Ещё немного — и поезд на большой скорости увезёт меня туда, откуда будет трудно вернуться, поэтому надо рисковать.

Мир преспокойно выживет без Арсения Морозова. Ему без разницы на наши желания и хотения. Он может подтолкнуть или разбить. Построить или разрушить всё до основания, когда ты не готов. Поэтому главную стройку своей жизни нужно начинать самому, без пинка под зад от обстоятельств.

Я расплачиваюсь и еду домой. Прокручиваю в голове шаги. Я уже всё обдумал. Через десять дней еду за границу — на последний свой чемпионат. На этом звезда моя закатится и вспыхнет заново, но уже на другом небосклоне.

Я ничего не теряю: молод, здоров, полон сил и энергии. У меня есть образование. Правда, практики почти ноль, но было бы желание — придёт и опыт. К тому же, в последний год я усиленно и доучивался, и разные тренинги проходил, так что изменениям в моей жизни быть.

Иногда планы остаются всего лишь планами, потому что появляется нечто, разрушающее всю стройную, любовно выстроенную тобой систему. Но, может, именно это позволяет задействовать внутренние резервы, о которых ты и не подозреваешь.

Я планировал перемены. А они пришли сами, не спрашивая. Свалились на голову, как кирпич, хорошо что череп не проломили. Я ехал домой. Ветер свистел в приоткрытое окошко — тёплый майский ветерок, с неуловимым запахом сирени, непонятно откуда взявшийся в большом городе. Но я чувствовал его и радовался. Ровно до тех пор, как добрался до собственной квартиры. Там меня ждал сюрприз — неожиданный и очень щедрый подарок, с которого перемены начались внезапно, как скоропалительные роды. Вы нас не ждали? А мы припёрлись!

Я всегда поднимаюсь на свой шестой этаж без лифта, даже когда уставший и без сил. Как-то так повелось — ритуал, зарядка и, в конце концов, мне нравилось перемахивать через две ступеньки сразу. Мышцы горят, голова работает. За это время много о чём успеваю подумать.