Вадим

— Она возвращается, — заявляет с порога Емельянов, мой главный безопасник.

— Одна? — внутренне вздрагиваю я, мгновенно поняв, о ком идет речь. Я лишь на минуту отвлекаюсь от рентгеновского снимка. — Подожди, Владимир Васильевич, — морщусь, кивая на стул. А сам снова вглядываюсь в четкие линии носа после ринопластики. Никакой бульбы на кончике! Отличный результат!

Да, я тот самый доктор Косогоров! Известный в стране пластический хирург. Леплю из дурнушек красавиц. Могу снабдить шикарным бюстом и плоским животиком. Но, что ни говори, исправлять носы, уродующие своих хозяек, мне нравится больше всего. Это поэзия. Творчество, когда хирург уподобляется скульптору. Чуть-чуть исправить то, где слегка налажала мать-природа.

— Красиво сработано, — хвастаюсь снимком перед Емельяновым. Он вообще ничего не понимает ни в пластике, ни в медицине. Зато исправно несет службу. — Гляди, какой носик! Между прочим, убрать каплю на кончике — самая сложная операция, — довольно хмыкаю я и бросаю с неохотой: — Ну, что там у тебя, Васильич?

Емельянов, толстый румяный жизнерадостный мужик, придвигает ко мне папку с документами и фотографиями и бодро рапортует:

— Она возвращается, Вадим Петрович…

— Я расслышал с первого раза, — прерываю я. — Кнопка «повтор» заела? — спрашиваю чуть раздраженно. Настроение испортилось, стоило моему ВэВэ сказать два заветных слова: «Она. Возвращается!».

Слишком долго я ждал этого дня и даже уже перестал надеяться. Думал, эта гадина так до конца жизни и останется в Эдинбурге. Ан нет, принесла нелегкая на родину. Жить в одном городе… Дышать одним воздухом… с той самой женщиной, что разрушила жизнь моего сына. Можно, конечно, придумать тысячи отговорок. Поверить результатам следствия. Представить, как столбы перебегают дорогу и сами врезаются в одинокого мотоциклиста, на всех скоростях мчащегося по трассе дождливым вечером. Но мне хватает заключения судмедэксперта: травмы, несовместимые с жизнью. Следствие так и не установило, куда и зачем несся Кирилл в свой последний день. О чем задумался, когда не вписался в поворот?

Гибель единственного сына для меня, отца-паразита, не прошла бесследно. Что уж говорить о Галке, моей первой жене и матери Кирилла…

— Найди внука, умоляю, — попросила она меня после похорон. — Никого ведь кроме него у нас с тобой не осталось.

— А может, ребенок не от Кирилла? — усомнился я, прекрасно зная, что представляет собой жена сына — блудливая девка с ангельским личиком.

— От него, — сквозь слезы прошептала бывшая жена. — Как только ребенок родился, Кирилл потребовал провести экспертизу. Очень высокий результат. Девяносто два процента из ста. Хотел платить алименты, но эта дрянь отказалась. Даже видеться с ребенком не позволила.

«Сколько сейчас Роберту? — задумываюсь я и сам себе отвечаю: — Четыре года». За все это время я видел внука только на сделанных исподтишка фотографиях. Что произошло между Кириллом и Ольгой, я не знаю. Но, как оказалось, дамочке совершенно чужды моральные принципы. Наверняка мой сын поймал ее на горячем и выставил вон.

Честно говоря, мне нет дела до того зоопарка, когда самка норовит выбрать сильного партнера и зачать от него потомство. Эволюция шагнула далеко вперед, но, видимо, не коснулась некоторых давалок, прыгающих из одной постели в другую.

Я напряженно всматриваюсь в тонкое идеальное лицо и, как пластический хирург, не нахожу в нем изъяна. А как нормальный мужик чуть за сорок, немного завожусь от вида красавицы. Высокая грудь, тонкая талия и доброе наивное личико. Длинные светлые волосы откинуты чуть назад, а зеленые глаза уверяют всех и каждого, что их хозяйка просто не может врать. Соврала… Изменила… И увезла ребенка в страну с серьезным визовым режимом. Я внимательно разглядываю внука, идущего рядом с матерью и о чем-то довольно болтающего. Тут и без всякой экспертизы понятно, что это маленький Косогоров.

«Роберт… — прячу я тяжелый вздох и снова разглядываю его мать. Замечаю уверенный взгляд и понимаю, что уговорами и деньгами решить ничего не удастся. — Нужно сразу брать быка за рога».

— Почему она возвращается? — спрашиваю у Емельянова. — Думал, мы эту стерву вообще никогда не увидим. Мне кажется, она должна догадаться, что я взыщу с нее по полной.

— Прилетает завтра, — бубнит Емельянов. — Рейс в двадцать два тридцать. Отправить парней? Пусть проследят, где устроится?

— Нет, — морщусь я недовольно. — Мне надоело играть в кошки-мышки. Сам встречу.

— Но… — блеет Емельянов, — вы рискуете, Вадим Петрович…

— Нет никакого риска, — криво усмехаюсь я и потираю лоб от внезапно начавшейся головной боли. — Я безумно рад приезду снохи и внука. И, конечно же, лично смотаюсь в аэропорт. Даже цветов куплю по дороге.

— А-а-а, — тянет ничего не понимающий Емельянов.

— Не мычи, — бросаю устало, — а лучше подумай, как обеспечить поддержку. Наша мадам должна сразу понять, что шутки закончились.

— Но… — блеет Емельянов, — вы рискуете, Вадим Петрович…

— Нет никакого риска, — криво усмехаюсь я и потираю лоб от внезапно начавшейся головной боли. — Я безумно рад приезду снохи и внука. И, конечно же, лично смотаюсь в аэропорт. Даже цветов куплю по дороге.

— А-а-а, — тянет ничего не понимающий Емельянов.

— Не мычи, — бросаю устало, — а лучше подумай, как обеспечить поддержку. Наша мадам должна сразу понять, что шутки закончились.

— Сделаем, — легко отмахивается ВэВэ.

— Я не сомневаюсь в твоих талантах, — замечаю с сарказмом. — Времени мало, Владимир Васильевич. Займись подготовкой. Только, самое главное, не испугайте ребенка.

Емельянов кивает, понимая, что задание усложнилось в тысячу раз.

— А потом… — интересуется ошалело. — Из аэропорта куда едем?

— Ко мне, — улыбаюсь я довольно. — Мой внук должен жить со своей семьей и получать надлежащее воспитание. И так много времени упущено.

— А если эта… Ольга… воспротивится?

— Кто бы ее спрашивал, — хмыкаю я. — Не согласится, и хорошо. Пусть чешет по холодку на все четыре стороны. Одна. Без ребенка…

С огромным букетом белых роз наперевес я приезжаю в аэропорт загодя. Времени целый вагон. Но мне интересно осмотреться по сторонам. Кто еще явится встречать нашу кралю? Обеспечила ли она себе защиту? Догадалась ли, что ловушка вот-вот захлопнется? Мутным взглядом я смотрю на табло. Полчаса до прибытия рейса. Можно выпить кофе в выгороженном белым заборчиком кафе.

Правда, меня мутит. Опять смотреть в огромные честные глаза и понимать, что тебе лгут.

«Пытаться договориться с гнусью — дурацкая затея», — криво усмехаюсь я и заказываю смузи с черникой. Медленно потягивая напиток, пялюсь на толпу. Лениво высматриваю своих и Пироговских безопасников, изображающих из себя глупых зевак. Но, как ни крути, их видно сразу. По выправке и особому колючему взгляду. У меня доверенных лиц мало, да я и не авторитет какой-нибудь. Вот и пришлось попросить помощи у Игоря Пирогова, старинного друга моего отца. Тот серьезный мужик. Владеет в городе всем, что движется и не движется. Да и служба безопасности у него на высшем уровне.