– Детка, у меня ощущение приближающейся катастрофы.

– Думаешь, самолёт неисправен?

– Думаю, ты вообще летишь не туда. Эта дикая страна проглотит тебя. Ди, да услышь ты меня, наконец! Я не готов тебя потерять! Плюнь на всё это и давай вернёмся во Францию! – и столько отчаяния в голосе… во взгляде.

Господи, ну сколько можно?!

Я с раздражением захлопнула чемодан и обернулась.

«Так я никуда не улечу», – подумала, растворяясь в беспокойном взгляде шоколадных глаз. Похоже, матушка-природа сотворила этого парня в состоянии экзальтации. И вряд ли ей удастся что-нибудь подобное в ближайшую тысячу лет.

– Ох, ну куда же я от тебя денусь? – шепчу с нескрываемой нежностью, вмиг растеряв нахлынувшее раздражение.

– Ди, все эти твои авантюры… они здорово меня пугают.

– Вот уж не думала, что тебя так легко напугать, – усмехаюсь. – Но не о чем волноваться, милый, я же профи. А ты, как закончишь дела, можешь прилететь ко мне и проконтролировать процесс.

– Даже и не надейся, что я этого не сделаю, – он угрожающе наставляет на меня палец, но вдруг озадаченно хмурится: – Паршиво только, что я плохо знаю русский.

– Ты вообще его не знаешь! – развеселилась я. – Зато теперь у тебя имеется мощный стимул для того, чтобы пополнить свой скудный словарный запас.

– Даже не сомневайся, мне…

Громкий телефонный звонок, к моему облегчению, прервал наш диалог и известил о прибытии такси.

– Детка, ну почему я даже не могу проводить тебя? Мы могли бы побыть вместе ещё немного…

Я вздыхаю, но в ответ не произношу ни слова. Это риторический вопрос, и ответ ему известен.

Самый красивый в мире мужчина подаётся мне навстречу, резко притягивает к себе, буквально вдавливая в своё тело, и жарко шепчет в висок:

– Детка, я такой слабак… но ничего не могу с этим поделать. Совсем не умею с тобой расставаться. Знаешь, я уже готов отстреливать всех русских членоносцев с их грязными фантазиями.

Я обвиваю руками его шею, вдыхаю одуряющий аромат его кожи, и в этот момент ненавижу вовремя приехавшего таксиста, готовящегося к вылету пилота… И даже страну, в которой обуглилась моя душа, но куда я непременно должна вернуться, чтобы раздать долги… И чтобы прошлое перестало меня терзать и, наконец, позволило без оглядки рвануть в моё будущее.

Уже по пути в аэропорт воспоминания обрушиваются на меня мощным, наэлектризованным потоком. Воспоминания со вкусом пепла…

Всё началось в тот страшный зимний день, перевернувший всю мою жизнь. Даже спустя годы я буду помнить его по минутам…

– Какая же ты у меня красивая, Вишенка!

В мягком голосе мамы столько нежности и восхищения, что моё сердце заходится в ускоренном ритме, а волнение в глазах, отражённых в огромном зеркале, сменяется восторженным блеском. Вот как у неё это получается – всего несколько ласковых слов и я, как энерджайзер – бодрая, сильная и готовая побеждать.

Сегодня я в ударе – танцую, как взрослая, роковая соблазнительница. Витёк старается соответствовать и, как всегда, не подводит. Он замечательный партнёр – внимательный, заботливый и по уши влюблённый в меня. Мы феерично завершаем свой не по-детски страстный танец, и толпа зрителей взрывается аплодисментами, свистом и восторженными воплями. С ослепительной улыбкой, запыхавшаяся, я выхватываю из толпы единственный важный для меня взгляд – любимых глаз моей мамы. Мамочка счастлива – и я ликую.

С торжествующим видом высматриваю в переполненном зале своих друзей. Дашка с Янкой сорвались с места, прыгают и орут, как умалишённые – они, конечно, рады за меня. Танька лениво аплодирует с постным лицом, а поймав мой взгляд, тоже натягивает улыбку – завидует, жучка. Все наши пацаны выражают искреннее восхищение и выкрикивают моё имя. А я щедро раздаю воздушные поцелуи в толпу и, поддерживаемая за поясницу заботливым партнёром, гордая, как королева Англии, ухожу со сцены.

Свист и аплодисменты за спиной не утихают – это победа! Нет никаких сомнений и, судя по кислым физиономиям наших соперников, они это тоже поняли. А Серёжа в эйфории, он сгребает нас с Витьком в охапку – прижимает, целует… И в порыве чувств подхватывает меня на руки и кружит, восклицая, что я его гордость, награда и вообще – просто бомба!

– Не надорвись своей бомбой, – слышу злобное шипение.

Оглядываюсь – Светка. Она даже не пытается скрыть ненависть и, сверля меня яростным взглядом, произносит одними губами: «Корова». Но внимательный Витёк всё замечает и тут же заводится:

– Варежку захлопни, вобла страшная.

Светкин партнёр даже не пытается защитить свою даму – связываться с Витьком себе дороже. Но настроение мне уже подпортили – напомнили, что я неформат.

Среди участников конкурса я самая младшая и самая крупная. И если мой возраст, а мне двенадцать лет, ничем себя не выдаёт, так как выгляжу я на все пятнадцать, то мою тушку в облегающих алых лоскутках, увы – никак не замаскируешь. Моя сытая попа никак не тянет на двенадцатилетнюю и даёт приличную фору даже моим взрослым конкуренткам, опережающим меня по возрасту на три-четыре года. Но Серёжа, тренирующий меня с девяти лет и наблюдающий за метаморфозами моего юного тела, совершенно не волнуется за мой «неформат» и пророчит мне покорение самых престижных вершин. С его слов, меня непременно ждёт танцевальный Олимп.

Да уж, такой задницы на Олимпе ещё не видели.

Стараюсь отбросить неприятные мысли и проникнуться торжеством момента, когда неожиданно слышу французскую речь:

– М-мм, какая сладкая, горячая малышка! А неплохо зажгла, да? Только где же девочка потеряла свои сиськи? А хотя ещё юная ведь совсем, может отрастут…

Поверить не могу, что я это слышу! Озираюсь по сторонам, чтобы оценить реакцию окружающих, и до меня вдруг доходит, что остальные просто не понимают неприличные высказывания иностранца. Ищу глазами обладателя тягучего голоса и упираюсь в насмешливый, но заинтересованный взгляд карих глаз. Вот он, с Олимпа спустился – высокий, красивый, темноволосый БОГ. Бог хамства! И мой, не по годам, дерзкий язык выдаёт ответку на великолепном французском:

– О, у меня такие прекрасные гены, мсье, что пропажа непременно найдётся и, поверьте, ещё всех вас удивит.

На наглой смазливой морде француза изумление, шок и… восторг. Невзрачная переводчица с трудом подбирает отвалившуюся челюсть и, похоже, забывает французский. Но нам с мсье она не нужна.

– Какой сладкий, дерзкий ротик! И как же тебя зовут, мой персик? – мурлычет француз, а меня бросает в краску. Но мои смуглые щёчки хорошо маскируют смущение.