Это наш день, мы узнали его

По расположению звезд.

Знаки огня и воды,

Взгляды Богов...

И вот мы делаем шаг

На недостроенный мост.

Мы поверили звездам,

И каждый кричит – я готов!

Виктор Цой

Хвала Йезусу, еще не все общественные кабины были разграблены озверевшим быдлом.

Десять гудков – каждый отдается в груди ударом сердца.

– Стрелец.

Мелодия русского гимна – волнующая, величественная. Только Россия может прекратить все это безумие.

– Слушаю вас, Стрелец.

– Здание штаба Висленского военного округа взорвано, похоже на взрыв на набережной, очень сильный, часть фасада обвалилась, но коробка цела. Здание штаба Варшавского военного округа цело, над ним красно-белый флаг.

В трубке – слышимость отличная – раздается скрип пера по бумаге.

– Принято, дальше.

– На мосту Александра Четвертого – пост ВНОС[1]. Не менее десяти человек, у них приборы наблюдения и как минимум два переносных ЗРК. На основных улицах – бронетранспортеры, боевые машины пехоты, опознавательный знак тот же самый – бело-красный флаг или флажок. Русло над Вислой простреливается, если вертолеты с десантом пойдут там – они попадут под перекрестный огонь. На крышах – посты наблюдения, возможно тоже с ПЗРК. Больше ничего установить не удалось.

– Принято. В городе есть полиция?

– Если где-то и сопротивляется – то я этого не видел. На улицах расстрелянные полицейские машины, повешенные полицейские.

– На улицах много гражданских?

– Достаточно, никто не работает. У многих оружие, раздают спиртное.

– Хорошо. Сообщаю вам пароль – эхо, повторите.

– Эхо[2].

– Верно. Приказываю воспользоваться паролем, если вы столкнетесь с казаками или частями воздушно-десантных войск. Но будьте осторожны, мы не смогли сообщить этот пароль всем.

– Вас понял, эхо.

– Следующий сеанс связи – завтра в одиннадцать ноль-ноль по вашему часовому поясу. До этого момента – приказываю выжить.

– Вас понял.

Полковник кашлянул.

– Удачи...

– Удача нужна неудачникам. Нам нужна победа, – ответил граф.

Так отвечал обычно на пожелание удачи командир их полка.

Положив трубку на рычаг, он быстрым шагом пошел прочь, свернул во двор, там побежал, высматривая, где бы найти хороший наблюдательный пункт. Нашел его – одна из подъездных дверей старого дома была распахнута настежь, очевидно – после грабежа. Граф, крадучись, держа руку на пистолете, вошел в парадное, поднялся на первый этаж – мутное, из цветного стекла остекление выходило на улицу, глянул – и отшатнулся.

Совсем недалеко от телефонной кабины, откуда он звонил, стоял большой белый фургон. Когда он подходил звонить, его там не было.

Значит, кто-то все же сохранил порядок в этом хаосе и бардаке. Еще немного – и его бы взяли. Надо быть осторожнее.

* * *

В районе Саска Кепа, куда он добрался пешком, граф угнал машину. Это был старый и дряхлый универсал «Фиат-1500» с глухими боковинами кузова, когда-то производившийся здесь по лицензии, настолько старый и дряхлый, что на него никто не обращал внимания. И противоугонки на нем не должно быть, а если и была, то несложная. Кому нужна такая рухлядь? Какое-то время он шатался рядом, осматриваясь. У старых машин этого типа была поворотная форточка, на ней замок, простенький, который приклеивался к стеклу. Чтобы открыть поворотную форточку, достаточно было некоторое время греть это место, хотя бы зажигалкой – а потом сильно надавить. Граф так и сделал, просунул руку, дотянулся до замка и открыл дверь. Здесь, на окраине, народа было немного, все спешили в центр, и на него особо внимания никто не обратил.

Ключи он нашел, как и ожидал, за солнцезащитным козырьком – машина была служебная, принадлежала какой-то фирме, торгующей продуктами. Такие обычно не сильно берегут, страхуют от угона и все.

Двигатель завелся сразу.

Хоть он и мало имел опыта в таких делах – граф все равно сделал то, что и следовало сделать. Пистолет передвинул на живот, заткнув за ремень, чтобы можно было выхватить и сразу стрелять. Автомат со снятым предохранителем – здесь он маленький и менее удобен, чем у калашникова, хотя богемский скопирован с него – граф положил себе на колени так, что ствол опирался на опущенное почти до предела боковое стекло. Левую руку он положил на руль поверх ствола – чуть неудобно, но зато она не дает стволу соскользнуть, и если придется стрелять, левая рука зафиксирует ствол автомата, сделав стрельбу относительно точной. В таком виде – а так ныне в Варшаве многие ездили – он выехал к своему поместью.

* * *

«Фиат» он остановил, когда до поместья оставалось километра три, свернул с дороги и немного отъехал, чтобы не оставлять машину на виду. Тут была лесополоса, потом поле, а потом начинался большой парк.

Перед уходом – он сунулся ради интереса в багажное отделение машины и с удивлением обнаружил там кондитерские изделия. Машина, видимо, принадлежала фирме, которая торговала сделанными вручную пирожными и тортами на заказ и с доставкой их заказчикам. Нормально поесть в последнее время ему никак не удавалось, кусок булки – не еда... Он с подозрением принюхался, мазнул пальцем – вроде еще не испортились. Следующие двадцать минут граф занимался тем, что набивал желудок – военные никогда не отказываются от съестного, потому что черт его знает, когда возможность поесть представится еще. Он умял несколько пирожных с яичным кремом и больше половины торта, предназначенного для какого-то именинника – только тогда почувствовал себя насытившимся. Жаль – но торт это такая вещь, что с собой его взять... затруднительно, но может, придется еще сюда вернуться. С этой мыслью граф тщательно закрыл и запер машину – и бодро пошел лесополосой, не выглядывая ни в поле, ни на дорогу.

Лесополоса была польской, даже европейской – чистенькая, не такая, как в России. Все дело в том, что в Европе топят собираемым валежником, а в России просто рубят деревья на дрова, а валежник никто не убирает. Почти сразу на пути ему попалась лиса – лис здесь было много, они были сытыми и наглыми, потому что выходили питаться к дороге выброшенными объедками и еще умудрялись открывать крышки и растаскивать мусорные контейнеры, тоже в поисках съестного. Увидев человека и учуяв металлический запах оружия и оружейной смазки, лиса недовольно фыркнула и неспешно потрусила прочь. Переждет, отлежится в поле – и опять выйдет к дороге.