Сложись обстоятельства иначе, они никогда бы больше не встретились. Если бы благодаря попутному ветру его корабль не прибыл в Плимут[1]раньше обычного, а она не отправилась бы в Сомерсет[2]именно в этот день и к тому же не задержалась бы в поисках сумочки мисс Френшем, несчастного случая можно было бы избежать.

Но волею судьбы, когда-то соединившей их, а затем разлучившей, они увиделись вновь.

Несчастный случай произошел на том самом месте, где узкая проселочная дорога сворачивала, огибая небольшой холм на Сомерсетской равнине. Кареты, мчавшиеся навстречу друг другу, ехали слишком быстро, и кучера не успели вовремя сбавить скорость.

Двухколесный экипаж пронесся мимо фаэтона, едва не задев его. Испуганные лошади в упряжке фаэтона с силой рванули в сторону и встали на дыбы. Едва не опрокинувшись, фаэтон съехал с дороги, в результате два колеса оказались в канаве с водой. Раздался громкий треск — сломалась передняя ось.

Конюх соскочил на землю и попытался успокоить лошадей, поскольку кучер запутался в вожжах. Ему удалось дотянуться до лошадиных голов, но один справиться с обезумевшими животными он не смог и стал звать на помощь. Тогда кучер разрезал поводья и спрыгнул в канаву.

Тем временем владелец экипажа с поразительным умением остановил лошадей и, передав поводья своему конюху, приказал ему ехать в ближайшую деревню и сообщить там о случившемся. Сам же бегом кинулся к месту происшествия.

Кучер, ругаясь и отряхиваясь, словно пес, вылез из канавы, подбежал к конюху и схватил обрывки вожжей. Лошади немного успокоились, а конюх бросил взгляд на фаэтон, не зная, как поступить — то ли распрягать лошадей, то ли вызволять пассажиров.

Февральский день выдался на редкость теплым, накрапывал дождь, и дорога грозила вот-вот превратиться в трясину. Джентльмен это сразу понял и сказал кучеру:

— Успокой лошадей, а я посмотрю, что случилось с пассажирами. Сколько их?

Дождь струйками стекал по пелерине его пальто. Он откинул со лба мокрые темные волосы. Ни конюх, ни кучер, пораженные его властным тоном, не осмелились спросить, кто он такой, и сочли за лучшее подчиниться.

— Их двое, сэр, — произнес кучер. — Две дамы.

Джентльмен тихонько выругался и повернулся к фаэтону. Герба на дверце видно не было, а значит, и не было возможности определить с первого взгляда, кому он принадлежит. Фаэтон застрял в канаве очень основательно. Ясно, что без посторонней помощи с места его не сдвинуть. Лошади великолепные, хотя и не столь породистые, как его собственные, подумал джентльмен. Он добрался до дверцы кареты, которая внезапно раскрылась, и в проеме появилась тщедушная фигура какой-то насмерть перепуганной пожилой дамы. Он услышал ее голос, но вначале из-за воя ветра не разобрал слов, хотя и догадался, что ей никак не сойти вниз, так как ступени не достают до земли, а спрыгнуть она не может. Голос звучал почти истерически:

— Это просто невыносимо! Джек! Кучер! Где ты? Сейчас же помоги, иначе мне станет дурно!

Взгляд ее упал на высокого незнакомца, стоящего возле кареты.

— Вот вы, сэр, помогите мне выйти! Джентльмен мгновенно подхватил ее на руки и поставил на землю.

— Да как вы можете! — гневно вскрикнула она, оправляя задравшуюся юбку.

Порывы ветра грозили сорвать с нее шляпку, перчатки упали в лужу; беспомощно озираясь и содрогаясь от страха, дама принялась искать свою сумочку. Незнакомца охватила жалость к этой хрупкой женщине, а также стыд за то, что причиной несчастья оказался он.

— Прошу прощения, мадам. — Он поклонился, что было не совсем уместно в данной ситуации. — Пожалуйста, примите мои извинения за причиненные неприятности. Позвольте помочь вам.

У него был низкий приятный голос, и мисс Френшем немного успокоилась. Робкая по натуре, она, тем не менее, отличалась практичностью. Этому ее научила жизнь, вынуждавшая ее зарабатывать себе на кусок хлеба самой. Поэтому она решила в обморок не падать, а позволить джентльмену взять себя за руку и отвести туда, где ветер дул не так сильно и не хлестал дождь.

— Позвольте представиться, — продолжал он. — Джеймс Маллино к вашим услугам, мадам. Я позабочусь о том, чтобы вы могли где-нибудь укрыться от ненастья, но прежде… Я не ошибаюсь, мне сказали, с вами в карете ехала еще одна леди.

Глаза мисс Френшем внезапно округлились от ужаса, и она прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать.

— Алисия! Какая же я безмозглая! — Она схватила Джеймса за руку. — Пожалуйста, сэр, посмотрите, что с ней. Когда карета перевернулась, мы обе упали на пол. Как я могла забыть о ней! Да я сущее чудовище!

Она безуспешно пыталась найти носовой платок.

— Не волнуйтесь, мадам. — Джеймс вложил ей в руку собственный платок. — Вы пережили большое потрясение и едва ли были в состоянии думать обо всем сразу. Подождите здесь, а я посмотрю, что с вашей приятельницей.

— Она моя подопечная, — чихнув, печально сообщила мисс Френшем, — и мне не следовало оставлять ее. Что скажет леди Стэнсфилд? Я не смогу посмотреть ей в глаза!

Ее слова произвели ошеломляющее впечатление на джентльмена. Он замер, а затем переспросил:

— Леди Стэнсфилд? Вы говорите о вдовствующей графине Стэнсфилд?

Мисс Френшем с громким вздохом кивнула и вытерла глаза мокрым от дождя платком. Она была слишком расстроена, чтобы обратить внимание на несколько странную реакцию джентльмена.

— Ее светлость — бабушка Алисии, — пояснила мисс Френшем. — А я обещала заботиться о ней.

— Леди Карберри не грудной младенец, — сухо заметил Джеймс Маллино. Это соответствовало действительности, но прозвучало не совсем вежливо. — Она сама может о себе позаботиться. Раньше ей это очень хорошо удавалось!

Уловив сарказм в его словах, мисс Френшем быстро взглянула на него и спросила:

— Вы знакомы с леди Карберри, сэр?

Маллино ничего не ответил, и ей показалось, что он сейчас повернется и уйдет.

Помолчав, он все же изрек:

— Я знал леди Карберри до ее замужества.

Мисс Френшем недоумевающе уставилась на него, но он ничего больше не сказал, а повернулся к ней спиной и скрылся в темном дверном проеме кареты.

Пол кареты был скользким от дождя. Внутри царила кромешная тьма и тишина. Маллино подождал, пока глаза не привыкнут к темноте.

Алисия Карберри лежала в дальнем углу кареты. Слабый свет едва освещал ее бледное лицо. Держась за бархатное сиденье, Маллино стал осторожно двигаться к ней.