Лондонский сезон 1881 года

Тяжело вздохнув, Софи осознала, что она не только смело пересекла океан для того, чтобы попасть в столицу Англии, но и сменила тихо шипевшую сковороду на пышущее жаром пламя, поскольку теперь ей предстояло окунуться в непростую ярмарку невест.

Вместе с матерью они прошли в заполненную людьми гостиную, украшенную шелковыми гобеленами, букетами роз с красивыми лентами и массой совершенно бесполезных безделушек, развешанных и расставленных по комнате с целью создать обстановку, располагающую к праздности и развлечениям. Крепче сжав веер, Софи приготовилась применить результаты продолжавшегося больше месяца интенсивного изучения правил английского этикета в момент знакомства с каким-нибудь графом или маркизом и изобразила на лице одну из своих самых очаровательных улыбок.

– Тут совсем не так уж ужасно, – прошептала ее мать, оценивающим взглядом осматривая гостиную.

Софи вспомнила сформулированную матерью стратегию вечера: «Сперва граф... потом маркиз».

Груз ответственности беспокоил Софи, как беспокоил бы железный подсвечник, болтающийся на одном винтике и готовый сорваться в любую минуту. Она была наследницей богатой американской семьи и находилась в Лондоне для того, чтобы обеспечить прием своей семьи в высшее общество, что должно было окончательно изменить стиль их жизни. Вот только сначала ей непременно надо было выйти замуж за английского лорда. Во всяком случае, так Софи пообещала матери, впрочем, не оставившей ей никакого другого выхода. В прошлом году Софи отвергла четыре весьма заманчивых предложения, как считала ее опытная мамаша. Последнее предложение поступило от мистера Пибоди, и для семьи Уилсонов было большой честью породниться с его семьей. Такое замужество гарантировало бы Уилсонам приглашения на самые престижные приемы. Самой миссис Астор пришлось бы нанести визит в буржуазный дом Уилсонов, хотя, безусловно, это вряд ли доставило бы ей удовольствие.

Все эти сложности возникали из-за того, что Уилсоны лишь недавно разбогатели и теперь энергично пытались проникнуть в замкнутое общество богатых людей Нью-Йорка. Их называли выскочками, подозрительно относились к их богатству и не торопились заводить с ними знакомство.

Печально глядя на гудящую толпу, Софи прислушивалась к тихому смеху сдержанных англичан... хотя вряд ли это вообще можно было назвать смехом. Софи была уверена, что ее сестры так не посчитали бы.

Она опять вздохнула и напомнила себе, насколько важно ей за эту зиму найти мужчину, которого она смогла бы полюбить. Софи договорилась с матерью, что та не будет больше использовать свои болезни в качестве доводов в споре с дочерью. Избежать скандала из-за отказа выйти замуж за мистера Пибоди Софи удалось благодаря тому, что она пообещала матери «поймать более крупную рыбку». А найти такую крупную рыбку, особенно «рыбку с титулом», можно было только в Лондоне. Поэтому они и оказались здесь.

Софи все же не теряла надежды на то, что она встретит романтическую, красивую «рыбку», человека, который полюбит ее, а не ее приданое.

– Разрешите мне представить вам мою дочь, мисс Софи Уилсон, – елейным голосом проговорила ее мать, знакомя ее с дамами, рядом с которыми стояли их юные дочери.

Некоторое время почтенные леди молчали, потрясенные ее внешним видом: дорогим платьем от Уортса, бриллиантовым кулоном и серьгами с крупными бриллиантами. Ни на одной из английских девушек не было таких экстравагантных украшений, и они с завистью смотрели на Софи, которая сама почувствовала себя в этот момент странной рыбкой, случайно попавшей не в свой пруд.

– Так вы из Америки? – наконец спросила одна леди, открыв веер и нервно обмахиваясь им в ожидании ответа Софи.

– Да, мы из Нью-Йорка, а здесь гостим у графини Лансдаун.

Сама графиня Лансдаун тоже была родом из Америки, и в Нью-Йорке все знали, что она весьма ревниво заботилась о своих соотечественницах. Она вышла замуж за графа Лансдауна три года тому назад и каким-то образом вошла в английское общество так, как будто родилась и воспитывалась в Англии. Уилсоны хорошо знали Флоренс в Нью-Йорке еще до того, как она вышла замуж. В первые годы своего пребывания в Англии Флоренс часто приходилось страдать от высокомерия и пренебрежения английских аристократов, и теперь она пыталась взять реванш, поддерживая приезжих из Америки, таких, как Софи и ее матушка, помогая им благополучно подняться по длинной и большей частью скользкой лестнице, ведущей наверх. Она получала удовольствие, если какой-либо ее протеже удавалось вернуться в Америку, приобретя так нужный ей английский титул.

– Да, мы знакомы с графиней, – через несколько секунд произнесла одна из дам, обменявшись многозначительным взглядом со своими приятельницами.

Больше ничего не было сказано, и Софи оставалось только молча улыбнуться, однако предстоящий вечер вдруг показался ей длинной и монотонной дорогой, запруженной чужими экипажами.

В этот момент публика в зале на мгновение затихла, после чего по толпе пронесся шепот:

– Герцог приехал... Неужели? Ну да, честное слово, это он!

Все взгляды решительно устремились в сторону двери. Громким голосом мажордом объявил:

– Его светлость герцог Уэнтуорт.

Пока Софи ожидала появления герцога, в голове у нее пронеслась неожиданная мысль, навеянная американскими взглядами на равенство людей: «Герцог или землекоп, он все равно просто мужчина».

Она поднялась на цыпочки, чтобы через головы собравшихся лучше рассмотреть герцога, но в этот момент услышала рядом шепот:

– Избегайте его, если не хотите, чтобы ваш брак превратился в кошмар!

Софи обернулась и увидела юную леди, которая сразу отошла от нее, исключив возможность дальнейших объяснений.

Невероятно удивленная и заинтригованная этим замечанием, Софи снова перевела взгляд на дверь. Леди делали реверансы, и она видела только колышущиеся широкие юбки. Но неожиданно перед герцогом образовалось свободное пространство, и Софи смогла увидеть красивого высокого мужчину, который произвел на нее сильное впечатление.

На герцоге были надеты черный фрак, белая рубашка и белый жилет, он входил в гостиную, какvгибкая настороженная пантера, вежливо и невозмутимо кивая головой всем, кто приветствовал его.

Софи внимательно смотрела на его запоминающееся лицо с красивыми правильными чертами, и сердце ее сильнее билось в груди, как будто она смотрела на великолепное произведение искусства. Казалось, ни одному смертному невозможно было создать такое лицо.

Софи не отрываясь продолжала смотреть на герцога, отмечая его уверенную манеру держаться, спокойствие и сдержанность.

Густые черные волосы волнами спадали на широкие плечи; эта прическа заметно отличалась от модных причесок других джентльменов. Удивленно приподняв брови, Софи подумала, что в Нью-Йорке никто не решился бы показаться в обществе в таком диковинном виде, но этот человек был герцогом и мог делать все, что ему заблагорассудится, без опасения, что кто-то решится возражать или осуждать его.