Кэл Кармоди вернулся. Спустя несколько часов весь Иглтон знал о его приезде. В ресторане, в прачечной, в парикмахерской — его имя повторяли всюду. Кэл Кармоди всегда давал повод посудачить замужним женщинам, а молодым девушкам замирать от волнения. За семь лет его отсутствия ничего не изменилось.

Кэл вошел в бар на Хайвэй 183, желая немного выпить и съесть дюжину сырых устриц.

— Не верю своим глазам! — воскликнул Микки Стэндиш. — Кэл Кармоди, разрази меня гром!

— Привет, Микки. — На лице Кэла появилась улыбка, которая успела пленить тысячи женщин. Стараясь меньше хромать, он взобрался на красный виниловый табурет, снял соломенную шляпу и сердечно пожал руку Микки.

— Как нога? — осторожно спросил Микки.

— Заживает…

Кэл не хотел говорить о несчастном случае и его печальных последствиях. Чем меньше сказано, тем лучше. Но как избежать этой темы здесь, в Иглтоне? К счастью, днем бар был пуст, лишь двое незнакомых парней играли в углу в бильярд.

— Сможешь снова ездить верхом? — спросил Микки, озабоченно поджав губы.

— Конечно. — Кэл изобразил на лице уверенность. — Надо побыть дома пару месяцев. Да, кстати. — Кэлу очень хотелось изменить тему разговора. — Как насчет бутылки с длинным горлышком и полдюжины устриц? Изголодался по твоей еде.

Микки просиял, услышав комплимент, вытащил ледяную, запотевшую бутылку пива, открыл и подвинул ее через стойку Кэлу.

— Сейчас принесу устриц.

Потягивая пиво, Кэл обвел взглядом бар. За семь лет мало что изменилось. На занавеске по-прежнему была дырка. Те же плакаты украшали грубо отесанные стены. Ветер с залива поднимал шторы, принося запах моря, песка и давно похороненных воспоминаний.

Именно из-за воспоминаний Кэл так долго не возвращался в Иглтон. Из-за воспоминаний о Дейзи Хайтауэр.

Закрыв глаза, он видел ее изящную загорелую фигурку в алом бикини, чувствовал кокосовый запах ее крема для загара, ощущал вкус итальянского мороженого, которое они ели на пляже, разгребая песок пальцами ног.

Дьявол! Почему он думает об этом упрямом создании? Он порвал с ней несколько лет назад. И то, что он вернулся домой, совсем не означает, что он намерен возобновлять их отношения. Да и Дейзи вряд ли горит желанием его видеть.

— Вот и я, — сказал Микки, гордо ставя перед Калом большое блюдо. — Держу пари, что после Иглтона ты не ел таких устриц.

— Ты совершенно прав, — ответил Кэл, забрасывая деликатес в рот.

— Кстати! — Микки оживился. — В июне я устраиваю у себя дома барбекю, чтобы отпраздновать родео. Приглашаю! Черт побери, ты будешь почетным гостем. Знаешь, ты ведь здесь единственная знаменитость!

— Уж не такая знаменитость.

— Не скромничай! — фыркнул Микки. — Кому удавалось выиграть чемпионат родео по скачкам на быках два года подряд? Тебя все знают!

И кому удавалось при этом получить такую травму, что рухнула вся карьера? — подумал Кэл.

— Только те, кто следят за родео, — возразил Кэл. — Кроме того, на мою славу не купишь и чашки кофе.

— Как будто тебе надо беспокоиться о деньгах, — покачал головой Микки. — Ты единственный сын в самой состоятельной семье города. Унаследуешь ранчо в две тысячи акров. В чем же проблема?

Проблема заключалась в том, что Кэл не знал, что с ним будет, если не заживет нога.

Ее осматривали с полдюжины докторов, и все они пришли к единому мнению. Вряд ли он когда-нибудь сможет ездить верхом, если не согласится на новую серьезную операцию. И хотя его менеджер Рэнди Ховард настаивал на операции, Кэл колебался. В случае неудачи он никогда не сможет нормально ходить.

Кэл вздохнул. Что ему делать? Скачки были его жизнью.

Конечно, Кэл мог бы последовать примеру отца и стать фермером, но он не мог представить себя осевшим надолго в одном месте. Особенно в таком скучном городе, как Иглтон. Именно эта привычка кочевать испортила его многообещающие отношения с Дейзи Хайтауэр.

Один из играющих в бильярд опустил 25 центов в музыкальный автомат. В комнате зазвучал голос Долли Партон. Довольный, что его отвлекли от тяжелых мыслей, Кэл покончил с устрицами и отодвинул блюдо.

— И как же обстоят дела в Иглтоне? — спросил Кэл. — Ты ведь знаешь, мои родители теперь почти не бывают в городе и не в курсе местных сплетен.

— Ну, — ответил Микки, сцепив пальцы замком. — Засуха всех коснулась.

— Я заметил.

Он и сам уже увидел сожженные пастбища, тощих коров, пересохшие озера…

Нет дождей — нет урожая. Кэл беспокоился за ранчо родителей, хотя Кармоди так хорошо поместили средства, что даже несколько неурожайных лет не нанесли бы им существенный урон.

— Несколько фермеров обанкротились.

Кэл прищелкнул языком.

— Жалко.

— Цены на скот самые низкие за последние шестнадцать лет.

— Отец говорил мне об этом.

Кэл знал о проблемах фермеров. Он интересовался жизнью здешних обитателей. В особенности — одного человека.

— Догадайся, кого я видел вчера? — спросил Микки, как будто читая его мысли.

Кэл покачал головой и сделал еще глоток пива.

— Дейзи Хайтауэр.

— Да?

— Она такая же хорошенькая, как была в школе. Может быть, даже лучше. — Микки вытер стойку полотенцем.

— Рад за нее. Она всегда была красивой женщиной.

— И все-таки жаль…

— Чего жаль? — Кэл изогнул бровь. Он не мог отрицать, что его раздирает любопытство. Хотелось повидать Дейзи.

— Девушка не ходит на свидания. Все время дома, работает с пчелами и присматривает за ребенком своей сестры. Превратилась в настоящую отшельницу.

— У Розы родился ребенок? — Кэл нахмурился.

Микки кивнул с серьезным видом:

— Да. Но сама она умерла.

— Что же случилось?

— Она бросила мальчика, как только он родился. Оставила его на воспитание Дейзи. Позже мы узнали, что Роза приняла смертельную дозу снотворного в какой-то ночлежке в Новом Орлеане. Темная история.

У Кэла по спине пробежали мурашки.

Новость потрясла его.

— Ты же помнишь, какая сумасшедшая была Роза. Каждый день с новым парнем. Черт, признаюсь, я сам был с нею пару раз. А кто не был? Дейзи тяжело пришлось, — помолчав, добавил Микки.

— Могу себе представить, с ребенком на руках, — задумчиво сказал Кэл.

— Угу. Она официально усыновила Трэвиса.