Преклоняясь перед Робертом Хью Бенсоном

Потому мы любим Тебя, потому воспеваем Тебя,

Мы, все мы, на протяжении дней наших,

Возносим Тебе хвалу устами и сердцами,

Тебе, о Дева, достойнейшая похвалы;

Ибо губы и сердца принадлежат Тебе,

Что подобна росе на травах и деревьях.

Ибо падшие восстают и сраженные бегут к Тебе,

К Тебе, озаряющей надеждой наш мрачный путь!

Джерард Мэнли Хопкинс.

Посвящение Деве Марии

Он сунул нож в рюкзачок хорошенькой девушке, стоявшей перед ним в очереди к контрольно-пропускному пункту собора Святого Петра. Волосы у нее были коротко острижены, а бесформенная футболка не скрывала соблазнительных обводов созревшего тела. Анатолий рассчитывал, что охранник, отвлеченный пышной грудью, на него даже не взглянет.

Так и вышло.

Широко улыбаясь, досмотрщик пропустил красавицу, не проверив ее вещи, после чего махнул Анатолию, уже без улыбки.

Анатолий догнал девушку. Та встревоженно обернулась, когда за спиной взвизгнула молния.

— Служба безопасности, — пояснил Анатолий, доставая из рюкзачка нож. — Вот это я у вас заберу.

— Откуда у меня эта штука?

— Вы можете идти, — сказал Анатолий и добавил, убирая оружие в карман: — Спасибо за помощь.

Девушка двинулась дальше, сбитая с толку.

Анатолию больше не было до нее дела.

Переплыв людское море, он отстоял в другой очереди и наконец поднялся на крышу. Он быстро прошел вдоль фронтона собора за огромными скульптурами, смотрящими на площадь и раскинувшийся впереди Рим. Дойдя до арки, соединяющей собор и Апостольский дворец, Анатолий остановился. Дорогу преградили железные копьевидные прутья в два дюйма толщиной.

Он взглянул сквозь решетку, затем посмотрел на часы. Ему нужно было попасть во дворец в течение часа. От этого зависело все.

— Signore![2]

Охранник. Анатолий жестом подозвал его к себе.

— Può aiutarne? — попросил он о помощи на ломаном итальянском, притворяясь заплутавшим туристом.

Не двинувшись с места, страж уткнул подбородок в грудь и сверкнул глазами. Анатолий указал на ограду.

— Che cos'è?[3]— спросил мужчина, медленно приблизившись.

Когда Анатолий вонзил нож в грудь охраннику, тот возвел очи горе, словно мученик. Расстегнув форменный китель, Анатолий осторожно опустил умирающего на крышу и забрал его оружие.

В одежде сотрудника службы безопасности он пройдет в Апостольский дворец быстрее, чем предполагал.

«Кое-что, — подумал Анатолий, — получилось просто отлично».

Такое начало сулило успех его предприятию.

«Неужели сегодня так и не случится ничего хорошего?» — сокрушался кардинал Магуайр, поднимаясь на крышу Ватиканской библиотеки.

Бросив взгляд на выстроенную здесь виллу, своеобразный пентхаус, в котором ему как префекту отвели жилье, он прошел во внутренний дворик, где лимоны в кадках и обилие цветов и зелени живо напоминали ему о родине. Сев, кардинал закрыл глаза и тотчас снова недовольно их раскрыл. Он бежал сюда от очередной бесконечной беседы с российским послом.

Бежал, но только после того, как подверг испытанию и свое дипломатическое мастерство, и благожелательность. Посол был очень настойчив, он все говорил и говорил.

Вздохнув и собрав в кулак все оставшееся терпение, Магуайр в который раз повторил:

— Ваше превосходительство, не в моих полномочиях удовлетворить вашу просьбу.

Плоское славянское лицо дипломата оставалось бесстрастным, однако он словно читал глубоко запавшими глазами по губам кардинала, вместо того чтобы его слушать.

— Из чего вытекает, разумеется, что искомое находится в архивах, ваше преосвященство, — заключил посол.

Они чуть ли не с издевкой обменивались почтительными обращениями, которые свидетельствовали скорее о недоверии, чем об уважении.

— Я этого не говорил, — поправил кардинал.

— Это следует из вашего молчания. Только представьте себе, какие неприятности может доставить такая информация, попади она не в те руки.

— Этого можно не опасаться.

«Особенно если русскому не удастся получить доступ к архивам».

— Ах, вы словно живете в другом мире. — В устах дипломата фраза прозвучала вовсе не комплиментом.

— Сейчас нет, хотя в свое время надеюсь туда перебраться. — Губы кардинала чуть растянулись, и на щеках появилось подобие ямочек.

— Кто уполномочен разрешить вам ответить на мой запрос?

Посол не желал слушать. Или, возможно, просто не привык к отказам.

— Государственный секретарь? — предположил кардинал.

— Он направил меня к вам.

Кардинал Магуайр усмехнулся. Ну да. В Ватикане так принято.

— А вы отсылаете меня обратно к нему, — расстроенно продолжал русский.

— Тогда, возможно, его святейшество на личной аудиенции? — подсказал Магуайр.

Молчание.

На этом беседа должна была завершиться. Они уже дважды обсуждали этот вопрос — с тем же результатом. Однако Чековский словно прирос к креслу. При предыдущей встрече кардинал-префект передал посла Брендану Кроу. Молодой священник, соотечественник Магуайра, обучался нравственному богословию. То есть он мог обмануть, фактически не обманывая.

Почему посол зациклился на материалах давнишнего покушения на Иоанна Павла II? Папа умер своей смертью после тяжелой, продолжительной болезни. Папская власть перешла к его преемнику в полном соответствии с установленным порядком, с подобающей торжественностью. Многими годами ранее вместо СССР появилась Россия. Для советских народов мир изменился.

Что нужно этому русскому? Заверение в том, что все тела погребены? Разумеется, за покушением турка Али Агджи на жизнь Папы стоял КГБ. Это явствовало из воспоминаний Иоанна Павла II о беседе с несостоявшимся убийцей, которого он навестил в тюрьме. Однако к настоящему времени правительство, стоявшее за нападением, пало под натиском политических событий и времени. Но посол все равно упорствовал. Что столь, на его взгляд, важное могло содержаться в этих документах?