Надежда Опалева

Одна из шестнадцати

Карие глаза бывшей жены, как всегда смотрели с укоризной, уголки ее красных губ кривились вниз. Подобное выражение лица он видел последние два года почти каждый день.

— Не думала, что ты придешь. Даже странно, что время нашел. Сынок, Асе, подойди, поздоровайся.

Мальчик вышел из-за спины матери, глядя в пол, протянул руку отцу.

— Здорова, Асе, как поживаешь? — Талгат рад был повидаться с сыном, которого не видел целый год, но все же не знал, как и о чем с ним разговаривать.

Мальчик что-то буркнул себе под нос, поспешил спрятать руку в карман. Шекер, бывшая жена Талгата, нервно мяла ручки красной сумки, ее черные кучерявые волосы назойливо лезли в глаза, она ежеминутно старательно их убирала за ухо, и эта ее суета Талгату казалась очень забавной.

— Я заберу его вечером, к тебе домой приеду на такси, будь добр подготовить ребенка, чтобы вот без всего этого, ладно? — Шекер повернулась к сыну. — Телефон я тебе купила, если захочешь, можешь звонить в любое время. Мне пора, будь молодцом.

Она быстро потерялась в бурлящей толпе, оставив их один на один.

Сегодня был день космонавтики, на набережной города из года в год организовывали народные гуляния в соответствующей тематике, здесь всюду кишело скоплениями резиновых зеленых инопланетян, упакованных в целлофановые скафандры, пиццерии-летающие тарелки заполняли ароматами выпечки окружающее пространство, недалеко раздавался звон колокольчиков уздечки лошади, которую нарядили в картонную коробку, изображающую ракету. От этого лошадь походила на ракету меньше всего, но зевак собралось бесчисленное множество.

— Пойдем, кваса купим? Пить хочется. — предложил Талгат, он посчитал, что сводить сына на праздник будет неплохой идеей, однако уверенности в себе не ощущал.

— Угу, — только донеслось в ответ.

— В этом городе родился один из величайших космонавтов современности, поэтому празднуют с таким размахом! Тебе нравится? Весело, скажи! — неестественно пискляво радовался Талгат, пока они стояли в очереди к кассе. — Сегодня кстати он сам приедет, по новостям сказали, что на сцене выступать будет сам Шлепенков. Прикинь!

Асе, сдвинув брови, стоял боком к отцу, он разглядывал носки своих новых кроссовок, словно видит их впервые в жизни. На нем была цветастая, легкая не по погоде курточка, темные джинсы, белые кроссовки, а из-за его черных отросших волос маленькая голова на тонкой шее смотрелась неестественно большой, словно он и сам пытался походить на инопланетянина.

Талгат по-своему решил произвести впечатление на сына — он скупил в ларьке дюжину пирожков и пирожных, несколько плиток шоколада, три коробки сока и игрушечный пистолет, который стреляет присосками.

Увидев такое сокровище, Асе лишь еще больше нахмурился.

— Что? Не нравится? Это все тебе!

— Я не маленький. — Хрипло выдавил Асе.

— Где ж ты не маленький?! Тебе всего девять! Ты еще…

— Десять. — Поправил его Асе и смачно сплюнул под ноги.

Талгат хотел еще что-то сказать, он открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег, и, не подобрав слов, сунул в рот пирожок.

Народу на набережную прибавлялось с каждой минутой, шумела музыка, пищали игровые автоматы, стучали каблуки, люди кричали и смеялись. Среди этой какофонии Талгату очень хотелось услышать голос сына, но тот упрямо молчал, демонстрируя свое отношение к происходящему не прикрытым безразличием.

Тщетно пытаясь ухватить руку сына, Талгат отодвинул его подальше от дороги и с жаром начал:

— Я уехал из Казахстана, потому что нужны были деньги. Мои родители обещали позаботиться о вас, пока я буду в отъезде, а твоя мама сама предложила эту поездку. Сама! Она говорила тебе об этом? Я не плохо тут устроился, все, что зарабатывал, я, конечно, отправлял вам. Понятно, тебе лучше было бы с живым отцом, чем с фотографией, только получилось вот так, как получилось. — Вдруг выпалил Талгат. Сын первый раз посмотрел ему в глаза. — Я хотел перевести вас сюда, но мама к тому времени уже передумала переезжать. Даже не предупредила меня. Она говорила тебе, что передумала? Она изменилась, я изменился, ты вырос. Вон какой стал. Ты должен знать, что мы с твоей мамой не так все планировали. Я до сих пор маму твою люблю и тебя люблю… Ты …

Его слова потонули в накатившем гуле толпы — то ехал кортеж с известным космонавтом. Оттуда, где они стояли, можно было разглядеть только белые шлемы полицейских мотоциклистов, с приближением машины вверх взлетали сотни машущих рук. Талгат увидел, как его сын пытается встать на цыпочки, чтобы разглядеть хоть что-то, он толкнул его в бок, указывая на туалет.

— Там воняет, я не пойду туда! — Асе съежился.

— Тут ловить нечего! Ты тут ничего не увидишь! — перекрикивая толпу, орал Талгат.

Они всё же переместились к общественному туалету, зловоние разогнало толпу подальше, можно было без труда занять место у дороги, чтобы разглядеть звезду космонавтики. Кортеж ехал невыносимо медленно, будто Шлепенков сам толкал этот чертов кабриолет, в мочевом пузыре Талгата два литра выпитого кваса настойчиво напоминали о себе, терпеть уже было невыносимо.

— Асе, я зайду в кабинку. Никуда не уходи, народу много — потеряешься. Если я немного задержусь, а машина будет близко, ты постучи мне посильнее, ладно?

— Хорошо. — бубнил Асе.

Талгат зашел внутрь.

Немногие, кто присутствовал на набережной, заметили темный парящий объект в облаках. Погода выдалась пасмурной, хоть и без осадков, поэтому никто особенно в небо глаз не поднимал. Объект размером немногим больше воздушного шара приближался бесшумно, завис над прудом в трех километрах от берега. Десять минут спустя от него отделилась маленькая платформа с черными фигурами, нависнув над самой водой, она не спеша парила по направлению к людям. Кто-то крикнул в восторге: «Круто!», и люди принялись хлопать в ладоши, одобряюще гудеть и свистеть.

Тем временем господин Шлепенков Сергей Сергеевич, восседавший на кожаной спинке заднего сиденья парадного кабриолета, изрядно измучился этим шествием. Ему обещали, что все мероприятие займет у него не больше получаса, а прошло уже два часа, и это был далеко не конец. Он все чаще смотрел на воду городского пруда, мечтая о простой тихой рыбалке на Каме, но продолжал махать толпе и улыбаться.

— Машина может ехать быстрее? — процедил он сквозь улыбку своим сопровождающим.

— Какой же вы не терпеливый, голубчик! — только восклицал в ответ мэр Ижевска.

Космонавт обреченно закинул голову и тут увидел фигуру над водой:

— Господи милостивый! Вы еще что-то задумали? Мне сказали, что ничего особенного не будет, что мне