Нью-Йорк-Сити, 1863 год

Информатор, сидевший по ту сторону обеденного стола, прокашлялся. Его длинный сюртук был расстегнут, а зализанные волосы завивались у висков. Вечерняя тьма быстро окутала дом, и гость опустошил тарелку прежде, чем озвучить сообщение. Босс Твид терпеливо позволил ему это сделать. Его власть в Нью-Йорке всегда держалась на том, что он мог дать людям, на аппетитах, которые он мог разжечь, и на жадности, которой он мог манипулировать.

– Это правда, – в конце концов произнес осведомитель. – В городе появился ассасин.

Твид с чавканьем употребил очередную соленую устрицу.

– Вы уже знаете его имя?

– Пока нет, – ответил информатор. – Но кто-то нанял Редди Кузнеца, чтобы ребята с Бауэри держались подальше от всего этого.

Твид объединил свои силы и теперь был самым влиятельным человеком в Нью-Йорке. Он управлял политическими механизмами Таммани-Холл, а через них – ящиками для голосования и событиями на улицах. Сеть его шпионов и политики из Вашингтона уже предупредили его об ассасине, действующем в Нью-Йорке. Ходили слухи, что Братство хотело использовать надвигающуюся гражданскую войну, чтобы осуществить атаку. Возможно, оно даже узнало о плане тамплиеров.

– Без Бауэри-бойз, – сказал Твид, – мятежники потерпят поражение.

– Это не проблема, босс…

– Бандам Файв-Пойнтс и Уотерфронта без них не хватит сил.

– Бауэри в деле.

– Верю. Но нам все равно необходимо знать имя этого ассасина и выяснить, что нужно Братству.

– Я наведу справки.

Твида это не удовлетворило и не успокоило. Было бы ошибкой недооценивать ассасина.

– Будь осторожен, – сказал он. – Нам нужно вывести Братство на чистую воду, а не загнать их еще глубже в тень.

Он макнул кусок ростбифа в коричневый соус на тарелке и съел его.

– Конечно, босс, – информатор окинул взглядом еду, оставшуюся на столе, и облизнулся, словно пес. Но Твиду было известно: истинная сила в том, чтобы держать подчиненных в состоянии, когда им хочется большего.

– Это все. Возвращайся, когда узнаешь имя, не раньше.

Информатор кивнул.

– Да, босс.

Затем он поднялся и покинул комнату, а Твид продолжил трапезу.

На улице информатор, все еще голодный, двинулся в поисках остановки омнибуса, следующего в центр. На город опустилась ночь, но свет поддерживался с помощью газовых фонарей. Он шел мимо театров, ресторанов и салунов, набитых посетителями, которые наслаждались небольшой передышкой от дневной жары. Некоторое время спустя он добрался до бандитского клуба в доме номер 42 по улице Бауэри, и это не ускользнуло от наблюдавших за ним глаз. Тень, сидевшая на карнизе на высоте трех этажей над улицей, осталась незамеченной.

Взгляд был весьма терпеливым, и когда осведомитель спустя несколько часов вышел из дома 42, слегка покачиваясь от выпитого, тень спустилась и бесшумно последовала за ним.

Информатор не был достаточно осторожен. Через несколько кварталов, недалеко от аллеи, ассасин сделал свой ход… блеск спрятанного клинка, быстрый беззвучный удар… Тело нашли только утром.

Оуэну нужно было знать.

Он уже все знал, но ему нужны были доказательства. Чтобы можно было убедить остальных, в том числе и дедушку с бабушкой, в невиновности его отца. Судебная система дала сбой, но общественность это не волновало. Его отец отправился в тюрьму за убийство, которого не совершал, и умер там от дурацкого аппендицита, прежде чем Оуэн успел с ним проститься. Так что теперь Оуэну предстояло выяснить, что на самом деле произошло в ночь ограбления банка.

Он надеялся, что Хавьер поймет. Они дружили с третьего класса, с тех времен, когда жизнь Оуэна еще не полетела ко всем чертям. Правда, последнее время они не были так близки, как в начальной и средней школе, но Оуэн все еще полагал, что может рассчитывать на Хавьера.

– Ну что, пойдешь со мной? – спросил он.

Они стояли возле здания школы, во дворе сбоку от здания, рядом с пустой стойкой для велосипедов, с которой облезла краска. Трое друзей Хавьера – парни, с которыми Оуэн не был знаком, – переминались в сторонке, наблюдая за ними и разговаривая между собой.

– Не знаю, – ответил Хавьер.

– Не знаешь?

Хавьер не ответил, только продолжал пялиться.

– Ну, давай. Ты знаешь все эти технические штуки лучше меня. Лучше всех, – Оуэн искоса взглянул на друзей Хавьера. – Даже если никто больше об этом не знает, я в этом уверен, и ты тоже.

Хавьер также оглянулся на своих друзей. Он не улыбнулся, не рассмеялся, он даже не изменил выражение лица в течение нескольких минут, прошедших с момента, когда Оуэн подошел к нему и рассказал свой план. Стоявший перед ним Хавьер, казалось, был совсем не тем человеком, которого Оуэн когда-то знал. Это был Хавьер, которого Оуэн впервые встретил после того, как его отца посадили в тюрьму, а его мать решила переехать к своим родителям. Новый район, новая школа. Новые хулиганы, задиравшие его.

– Я подумаю над этим, – сказал Хавьер. – Мне надо идти.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Точно? – спросил Оуэн.

– Что точно? – обернулся Хавьер.

– Подумаешь?

– Сказал, что подумаю, значит, подумаю, – ответил Хавьер и удалился.

Оуэн наблюдал, как он вернулся к своей компании. Он был не уверен, что их можно было назвать друзьями – этих ребят, от подобных которым Хавьер раньше защищал его. Когда Хавьер подошел к ним, они стали вопросительно кивать, указывая в сторону Оуэна, а тот лишь пожал плечами и помотал головой.

Оуэн понятия не имел, чем Хавьер теперь занимался и как они дошли до этого – всего за пару лет превратились из лучших друзей в совершенно чужих людей. То же самое было у Оуэна и с матерью. Три года назад он думал, что смерть отца сблизит их, но она, напротив, разъединила их, будто поместив на разные острова. Континентальный дрейф начался постепенно, но был непрерывен и сопровождался землетрясениями.

Оуэн покинул территорию школы и побрел к дому бабушки и дедушки. Присоединится к нему Хавьер или нет, не важно. Он решил, что пойдет этим же вечером. У него не было выбора. Это было его решение. Ему необходимо было знать.

Открыв входную дверь, Оуэн увидел бабушку, сидящую в кресле в гостиной. Она смотрела телешоу, которые, кажется, показывали дольше, чем Оуэн себя помнил. Когда он вошел, ее кот Гюнтер спрыгнул с колен, похоже, впился когтями в бедра под халатом, потому что бабушка вскрикнула и слегка дернулась. Гюнтер мяукнул и, задрав хвост, подошел, чтобы потереться о ногу Оуэна. Оуэн нагнулся и почесал кота за ушами.