Я отвечаю не сразу, но он с интересом ждет. Вспоминаю, как пользоваться языком и губами, а также тормошу свою уснувшую смелость. Не ему меня отчитывать, когда мне так плохо!

— А ты что, в спасатели записался? — возвращаю его собственную колкую фразу. Она надолго засела у меня в памяти.

— Нет, б*ять! — сверкает своими почерневшими от гнева глазами. — Это меня, наверное, просто прокляли! Потому, что я не понимаю, почему вижу твою стервозную задницу уже третий раз в самых неожиданных местах. Это даже больше раз, чем я привык проводить с одной и той же девушкой.

— Не нужно на меня орать, — от его слов, комок в моей груди отчего-то больно сжался, и я сцепила зубы. — Я не просила меня спасать… — зло шиплю я.

— На тебя не орать нужно, а выбить всю ху*ню из твоей головы! Какого дьявола ты тут делаешь… с Диланом? Палача себе выбрала?

— Решаю свои проблемы.

— Решает она… — Рейн взрывается каким-то замогильным смехом, что я впадаю в ступор и сильнее прижимаю колени к груди. У ежей на такой случай имеются колючки, а у меня лишь острые слова. И те могут выйти мне боком. — Ну, как результат? «Порешала» или тебя чуть не «порешали»? По твоему подранному виду не очень понятно.

— Ничего же не случилось, — пытаюсь держать невозмутимость со слезами на глазах. Как же он прав… Но я не признаюсь. Не перед ним. — Я в порядке.

— Принцесса, ау! Спустись на землю! — Рейн поднимает свои избитые ладони перед моим лицом, и я непроизвольно вжимаюсь щекой в липкую стену. От страха и неожиданности. Но он лишь машет ими, привлекая мое внимание. — Тебя не изнасиловал этот отморозок только потому, что я тебя спас. Иначе, ты бы ног не собрала сейчас… Где твой мозг или, хотя бы, хваленая женская интуиция? У него все на лице написано… Но, наверное, прошлый урок ты не усвоила. Дам тебе новый.

— Не надо… — сдавленно выдыхаю я с ужасом перед тем, как мой кошмар вновь возвращается к жизни. Его прикосновения на моей коже.

Его руки резко тянут меня вверх и поднимают зажатые запястья над моей головой. В считаные секунды.

В глазах сверху я не вижу ничего, кроме темной бездны. Врат самого ада, затягивающих всех грешников в себя. И меня, кажется, затягивает… Я обмякаю в его руках, и капли дождя не справляются с возросшей температурой моей кожи.

— Сперва, он тебя бы схватил, — склоняется над моей шеей подобно голодному зверю. — Затем ударил… — едва касается своими губами моей скулы. — Сюда… Лишил воздуха… — его вторая рука полностью обхватывает мою шею и сдавливает перед тем, как его рот внезапно набрасывается на мои дрожащие губы.

Жадно сминает их, прикусывает и вытворяет своим языком совершенно немыслимые вещи. До головокружения и острого пугающего спазма в животе.

Рейн резко прерывает этот сумасшедший контакт и склоняет голову над моей грудью. Тяжело дышит и слишком громко думает. Молчит. Моя интуиция сейчас вдруг включилась и вопит о спасении… или о чем-то другом.

Неправильном. Запретном, Грязном.

— Прекрати… — жадно хватаю воздух ртом и отворачиваюсь. От него, от своих мыслей. — Не целуй меня… Не смотри так.

— Александра! — гневный крик прорывается сквозь непроглядную темень моего сна и заставляет распахнуть глаза за считанные секунды.

Ненавижу, когда используют мое полное имя. Не перевариваю до зубного скрежета, но это никак не останавливает жителей этого дома использовать его против меня всякий раз, когда я не вписываюсь в представления об идеальной дочери.

Голова моя бедная не на шутку трещит, а в ушах стоит мерзкий свистящий гул. Всё-таки, последний шот текилы был однозначно лишним. Теперь еще придется пополнить коллекцию раздражителей мамиными наставлениями.

— Александра, что ты себе позволяешь?! — восклицает совсем близко на высоких тонах мама. Быстро она, однако, вбежала по ступенькам на второй этаж. И никакой степ аэробики не нужно. — Ты почему вернулась под утро и где вообще тебя носило?!

Я лишь мученически закатываю глаза, накрываюсь одеялом с головой и пытаюсь абстрагироваться; найти свой утренний дзен в пучине похмелья. Покричит и перестанет; главное перетерпеть. Не в первый раз родительница гневается, ей по статусу положено.

Какой сегодня день недели? Вроде бы понедельник, а значит занятие йогой она пропустила ради систематической бесполезной воспитательной беседы.

— Нет, ну вы посмотрите на нее! — я слышу, как ее ладони гневно хлопают по бокам, и мое сознание тут же воспроизводит четкую картинку ее фигуры и классическое выражение возмущенного лица. — Я с тобой разговариваю! Тебя не было дома почти сутки! — она значительно повышает тон голоса и продолжает, — И в каком виде ты вернулась, дочь блудная?!

Вопрос риторический.

Я глубоко вдыхаю и готовлюсь к предстоящим баталиям, где победителем выйду, конечно же, я. Не удается мне проигнорировать ее настойчивость сегодня потому, как утренний дзен помахал мне ручкой и смылся в лучший день. Ну, да ладно, мы люди не гордые, волевые — да будет традиционный, семейный срач!

Я скидываю одеяло с себя и восстаю из мертвых, ровно держа спину. Голова с треском идет по кругу, а перед глазами все вмиг плывет в цветном хороводе из мебели и стен. Сначала, мне даже мерещится несколько мам на пороге, и я принимаюсь растирать глаза костяшками пальцев. Почудится же… Этого я уж точно не переживу! Достаточно того, что она по зодиакальному гороскопу — скорпион, по восточному — дракон, а по моему персональному — тиранша.

— Ну, я же дома. — севшим безразличным голосом выдаю я и выношу указательный палец перед собой, когда вижу желание родительницы прервать меня, — Хочу заметить, что ты кричишь на человека, которому уже, на минуточку, исполнилось восемнадцать. На взрослого человека!

Мама выдает саркастичный смешок и злобно сощуривает зеленые глаза. Сегодня она припозднилась с утренним туалетом, нарушив тем самым свое негласное правило — никогда не покидать комнату в халате. Торопилась сказать доброе утро дочери.

— Взрослого? Где ты увидела взрослого человека, Александра? Я лишь заметила, как моя непутевая малолетняя дочь на автопилоте заехала в гараж и в полуживом состоянии доползла до постели. Ты посмотри на себя — Мэрлин Мэнсон при смерти!

— Так ты не замечай: «Меньше знаешь — крепче спишь» — устало выдыхаю я и падаю обратно на подушку под гнетом головной боли, — Если на этом все, тогда я продолжу спать.

Слава моей нерушимой психике и ежедневным промывкам мозга от мамы. Мой иммунитет к нравоучениям силен как никогда, особенно сейчас, когда я проспала всего ничего — три часа. Готова слушать поучительные триады и одновременно видеть сладкие сны.

— Нет-нет, не всё, Александра! — угрожающе тянет она, — Ой, как не всё! Вот приедет твой отец с госпиталя — побеседуем все вместе. Знаешь, что бывает за нетрезвое вождение, когда тебе нет двадцати одного? Знаешь! И я тебе скажу совершенно точно — можешь попрощаться со своей машиной!