Последняя строка письма гласила: «С уважением, Кейт».

Грант презрительно фыркнул. Как только у Кейт Диксон хватает наглости говорить об уважении к его отцу? Она вместе с возглавляемой ею группой защитников природы ответственна за причинение вреда ферме Лео Макмертри. И за его смерть, последовавшую за этим.

Жители города думают, что у старика Лео было больное сердце, но три человека считают иначе — мэр, лучший друг Лео, доктор и Грант, его единственный сын, который нашел бездыханное тело отца на водительском сиденье его грузовика с работающим вхолостую мотором. В баке еще даже не закончилось горючее.

Грант оставил все в доме отца нетронутым. На кухонной стойке по-прежнему лежит открытое письмо Кейт Диксон. Он снова пробежал его глазами.

«Провести переговоры об установлении буферной зоны… Защитить тюленей… Ограничить фермерскую деятельность… К сожалению…»

Сначала уважение, теперь вот сожаление.

Разве имеет право говорить об уважении женщина, которая вынудила пожилого человека пустить ее на территорию его фермы, а потом воспользовалась своими связями, чтобы запретить ему использовать прибрежные земли в хозяйственных целях? Она отплатила черной неблагодарностью человеку, оказавшему ей услугу. Кейт Диксон называет себя ученым, свою работу — научным исследованием, но в действительности она всего лишь карьеристка, пытающаяся сделать себе имя за счет других людей.

За счет его отца.

Скомкав написанное от руки письмо, Грант выбросил Кейт Диксон из головы. После этого он опустил подбородок на сжатые в кулаки руки, лежащие на стойке, и судорожно вдохнул. Затем еще раз.

Неожиданно раздался пронзительный звонок телефона. Машинально схватив трубку, он проговорил:

— Макмертри слушает.

— Мистер Макмертри? — послышался после неловкой паузы молодой женский голос.

Грант сразу понял, в чем дело.

— Макмертри-младший, — пояснил он.

— Ой… простите. Ваш отец дома?

Грант почувствовал себя так, словно получил удар под дых. Ему было тяжело осознавать, что человек, который его вырастил, не поддерживал его и они никогда уже не смогут прийти к взаимопониманию.

— Нет, — отрезал Грант.

— Он сегодня вернется? Я хотела обсудить…

Кто может не знать о смерти Лео? Вчера на похоронах его отца был весь город.

Взгляд Гранта упал на скомканное письмо.

За исключением той, из-за кого он умер.

— Мисс Диксон, полагаю?

— Да.

— Мисс Диксон, мой отец умер на прошлой неделе.

Ее вздох потрясения прозвучал искренне.

— Я понятия не имела, — произнесла она сдавленным голосом. — Мне очень жаль.

«Разумеется, тебе жаль. Ведь теперь тебе придется искать другое место для своих исследований».

Чтобы не сказать это вслух, Грант закусил губу.

— Как вы? — тихо спросила она. — Я могу что-нибудь для вас сделать?

Провинциальная отзывчивость незнакомой женщины вызвала у него раздражение.

— Да. Держитесь подальше от этой фермы. Вам и вашей команде с микроскопами здесь больше не рады.

На том конце линии снова послышался испуганный вздох:

— Мистер Макмертри.

— Вам удалось запудрить моему отцу мозги и уговорить его пустить вас на его землю, но отныне вам здесь больше нечего делать. Это мое окончательное решение.

— Но у нас с мистером Макмертри была договоренность.

— Если эта договоренность не оформлена в письменном виде и в ней нет слова «пожизненно», вы ничего не добьетесь.

— Мистер Макмертри, — произнесла она более твердо.

«Начинается…»

— Дело в том, что я не только договорилась с вашим отцом, но и получила поддержку районного совета, в том числе финансовую. Какими бы трагичными ни были обстоятельства, вы не можете нас выгнать.

— Это мы еще посмотрим.

Бросив трубку, Грант впервые за прошедшую неделю испытал чувство удовлетворения. Это была разрядка. Возможность сконцентрироваться на чем-то, кроме собственных переживаний. Теперь ему есть на кого переложить вину. Это означает, что ему больше не нужно винить человека, от которого он отдалился девятнадцать лет назад.

Что бы ни сделал Грант, он не сможет вернуть отца, от которого ушел, когда ему исполнилось шестнадцать. Но он может кое-что сделать ради его памяти.

Спасти ферму, которую так любил его отец.

Он не может сам ею управлять. Сейчас он годен для этого не больше, чем в тот день, когда покинул ее много лет назад. Поэтому он намерен в кратчайший срок привести ее в нормальное состояние и продать человеку, который сможет добиться ее процветания. Разумеется, Лео не для этого оставил ему в наследство «Таллоквэй», но он никогда прежде не оправдывал ожиданий своего отца и не собирается начинать сейчас.

Было время, когда Кейт Диксон, стоя на этом крыльце, готовилась к спору, прежде чем войти в дом. Ей понадобилось двенадцать месяцев переговоров, чтобы Лео Макмертри разрешил ее команде в течение трех лет проводить научные исследования на его земле. Теперь ей придется все начинать сначала, и на этот раз ее противником будет юрист, специалист по контрактам, приехавший из города. В Интернете ей удалось найти информацию о единственном сыне Лео Макмертри, Гранте. Судя по резкому тону, которым он разговаривал с ней по телефону на прошлой неделе, он горюет по отцу и злится на нее.

Остается надеяться на то, что при личной встрече ей удастся его переубедить.

Постучав в свежевыкрашенную деревянную дверь, Кейт поправила свой лучший деловой наряд. Обычно она не носит юбки-карандаш и облегающие блейзеры, но в ее гардеробе есть несколько для подобных случаев.

Дверь продолжала оставаться закрытой, и Кейт нервно огляделась по сторонам. Может, ей следовало договориться с Грантом Макмертри о встрече по телефону? Впрочем, он вряд ли стал бы ее слушать. Из глубины дома слышится приглушенная музыка, значит, там кто-то есть. Кейт снова постучала.

— Ну давай же, Макмертри, — пробормотала она.

Тщетно прождав с полминуты, Кейт толкнула дверь. Она открылась, и музыка стала громче.

— Эй? Мистер Макмертри? — крикнула она, заглянув внутрь, но ее голос утонул в грохоте хэви-метала.

Тогда Кейт выругалась себе под нос, вошла в дом и двинулась в направлении источника шума. В ноздри ей ударил запах краски. Проходя комнаты со свежевыкрашенными стенами, она обратила внимание на ткань с цветочным рисунком, которой была обита мебель. Ей казалось странным видеть их в доме, принадлежавшем такому суровому мужчине, как Лео Макмертри. Он был мрачен, упрям как осел и неразговорчив. Цветастая ткань никак не сочетается с этим образом.