― Господин полковник, заключенный по вашему приказу доставлен!

Слышу бас моего конвоира из-за широкой стальной двери, за которой находится логово начальника местной тюрьмы.

Эта тюрьма не обычный «строгач», нет, — это Яма. Одно из самых проклятых мест на нашей планете. Из Ямы уже никто не возвращается, даже вперед ногами. Трупы заключенных сжигают в крематории прямо на территории тюрьмы.

― Веди, ― услышал я короткий приказ из-за приоткрытой двери.

Второй конвоир, карауливший меня в приемной, тоже услышал голос начальника и жестким тычком в спину подтолкнул меня вперед.

― Пшёл!

Гремя цепями и прихрамывая, я побрел на встречу с местным хозяином. Боль во всем теле мешала сосредоточиться. По сути, я уже ходячий труп. Мне осталось недолго и от меня уже явно попахивает мертвечиной. Как в прямом, так и в переносном смысле. Раны от ожогов и порезов начали гноиться. Резкая боль из-за треснувших ребер после каждого вздоха сбивает концентрацию. Но я держусь.

Искра жизни в моем физическом теле теплится лишь благодаря моему энергетическому источнику. Это он снабжает мою энергосистему силой.

Внутри кабинета я успел сделать только три коротких шага. Две лопатоподобные ладони синхронно легли на мои плечи. Справа и слева словно каменные глыбы застыли конвоиры. Гребаные мутанты…

Кандалы на руках и ногах, соединенные между собой стальной паутиной цепей, двухметровые громилы по бокам, на лице специальный намордник — меня зафиксировали будто дикого зверя. Сторожевые псы хозяина Ямы не зря едят свой хлеб.

Я быстро окинул взглядом помещение. Мои глаза с каждым днем видят все хуже и хуже. Спасает истинное зрение. Именно оно дорисовывает исчезающие штрихи этого мира. Широкий стол из красного дерева. В центре кабинета мягкий ковер, ступить на который мне не позволили. Дорогая мебель, кондиционер, здоровенный диван у окна. Из дальнего серванта блеснула бутылка дорогого пойла. Хорошо обустроился хозяин Ямы.

А вот и он сам. Вальяжно развалившись в кожаном кресле, лениво что-то читает. Я заметил знакомый грязно-зеленый уголок папочки. Ясно — мое дело изучает.

На вид полковнику лет пятьдесят. Лысая как колено башка. На широком лице по-бульдожьи висячие щеки. Тело грузное. Узкие плечи.

Его пухлые волосатые пальцы неспешно перелистывали страницы моего дела. В маленьких близко посаженных глазах я увидел неподдельный интерес. А еще злобу и злорадство. Вон как губы скривил. Еще и облизнулся. Точь-в-точь здоровенная жаба перед тем, как проглотить мелкую мошку.

― Так-так-так, ― мерзко пробулькал он, картинно подавшись вперед. — Вы только взгляните, кто к нам пожаловал!

Видя, что я никак не реагирую, он, гаденько улыбаясь, откинулся на спинку кресла. Та лишь жалобно хрустнула.

― Подумать только! — продолжал распинаться он. — Тот самый Плут! Как же как же, наслышан.

Хозяин тюрьмы хохотнул и заговорщицки мне подмигнул:

― Когда мне в руки попало твое дело, я даже не поверил такой удаче. Думал, шутка… Но нет — оказывается, правда. Ты у нас личность, прямо скажем, своеобразная. Вот уж не ожидал, что заглянешь ко мне в гости. Хотя, знаешь, у меня тут кого только не было. Уверен, тебе понравится здешний контингент.

Полковник громко кашлянул, прочистив горло, и открыл первую страницу моего дела:

— Значит, так. Имя и фамилия ― Джек Смит. Хех… Оригинально. Возраст — тридцать два года. Сирота. Любопытно, что из этого правда?

Я молчал. Под намордником не было видно моей хищной улыбки. Давай, урод. Удовлетвори свое любопытство. Попробуй поспрашивать меня об этом. Как только о твоей любознательности дойдет слух до тех, кто писал мое досье, власть в Яме тут же сменится. Гарантия.

Полковник замолчал. Поморщился. Видимо, понял, что сболтнул лишнего. Вон как на моих конвоиров покосился. Они, конечно, дебилы еще те, но должны смекнуть, что попавший к ним «тот самый Плут» ― птица непростая. Если сообщить куда надо об излишне любопытном начальнике, можно еще и плюшек заработать.

Что же касается моей биографии. В деле написана чистая правда. Сирота я. Об отце ничего не знаю. Мамаша меня нагуляла, а потом умерла от родовой горячки. Меня новорожденного забрала к себе Вадома, старая цыганка, что принимала роды. Она же и вырастила меня. Собственно, воспитателей было много. В нашем бродячем цирке, с которым старуха колесила по свету, кто только не приложился к моему взрослению.

― Есть сестра… ― наконец, продолжил чтение полковник.

― Была… ― прохрипел я.

― Что? — удивленно взглянул он на меня. Его глаза опасно сверкнули. Не привык местный царек, чтобы его перебивали.

Я почувствовал, как стальные пальцы конвоиров сдавили мои плечи. Чертовы мутанты. Сколько же в вас силищи!

― Была сестра, ― твердо повторил я, при этом сцепив зубы от боли.

На короткое мгновение перед моими глазами возникло лицо Таис. Голубые, цвета моря глазищи. Ямочки на щеках. Непослушная рыжая челка. Смешные веснушки на маленьком носике. Не уберег я тебя, сестренка. Прости…

― Посмотрим, ― быстро перелистывая мое дело, сказал начальник. — Ага, нашел. Таис Смит. Двадцать лет. Смерть от передозировки наркотическими препаратами. Наркоманка, значит…

По моему телу прошла энергетическая волна. Мышцы напряглись, как всегда, перед атакой. Охранники не зря свой хлеб едят ― сразу почувствовали угрозу. Несколько коротких тычков ― и вот я уже стою на коленях, надежно зафиксированный лапищами этих выродков. Генетические отрыжки. Полуразумные твари!

Полковник, словно не замечая происходящего, продолжал непринужденно перелистывать страницы. И как бы между делом, сообщил:

― Месяц карцера своей выходкой ты уже себе заработал. Продолжим… Итак, чем же наш гость отличился? Нарушение неприкосновенности жилища, истязание, умышленное нанесение вреда здоровью, убийство… В общем, полный набор… И как тебя угораздило попасться после этого? Мне казалось, таких как ты нелегко взять в плен?

Полковник деланно поцокал языком и с издевкой в голосе произнес:

— Что? Нашла коса на камень? Посчитал себя самым сильным и умным? Думал, что у сына лорда телохранители слабаки?

Хозяин Ямы, ухмыляясь, добавил:

— И вот ты здесь. Хе-хе… Чему я несказанно рад. Так что привыкай. Это теперь твой дом. Отсюда, как ты уже наверняка слышал, никто не выходит.

Внезапно настроение начальника изменилось. Исчез насмешливо-дурашливый тон. Если бы голосом можно было отравить, я бы уже давно умер в страшных муках.