* * *

– Черт побери, это не мыльная опера, а реальная жизнь. – Засунув руки в карманы брюк, Купер Хейс сердито посмотрел на своего собеседника: – Как это произошло? Как во время оглашения завещания Джейкоба могла объявиться тайная наследница?

– Она не объявилась. Пока ты только узнал ее имя, – напомнил ему Дейв Кэрри.

Это было слабым утешением.

Купер долго пристально смотрел на него. Дейв Кэрри его друг и доверенное лицо со времен учебы в колледже. Он всегда был рассудительным и хладнокровным, и временами это раздражало Купера. Например, сейчас.

– Этого достаточно. Она существует. И теперь ей, очевидно, принадлежит половина моей компании, – мрачно добавил Купер. – В довершение всего мы ничего о ней не знаем.

Находясь здесь, в своем кабинете на двенадцатом этаже «Старфайр отель», Купер мог дать выход своему разочарованию. Во время оглашения завещания Джейкоба Эванса в конференц-зале, где присутствовали члены совета директоров и юристы компании, ему пришлось сдерживать удивление и гнев.

Обычно нахождение в этом кабинете с большими окнами, роскошной мебелью и мягким ковром помогало Куперу сосредоточиться. Все это напоминало ему о том, каких высот достигла компания под его руководством. Об этом же ему напоминали картины, украшающие стены его отелей. Компания была основана его отцом и Джейкобом, но это Купер привел «Хейс корпорейшн» к ее нынешнему успеху.

Но в данный момент ему было трудно получать удовольствие от своих достижений, потому что его привычный мир перевернулся с ног на голову.

Случившееся никак не укладывалось у него в голове. Все события, которые до этого дня происходили в его жизни, он спланировал заранее. «Хейс корпорейшн» должна была ему принадлежать по праву рождения. Он много лет учился, чтобы встать во главе компании, и практически в одиночку сделал все для того, чтобы фамилия Хейс стала синонимом роскоши.

Пятизвездочные отели сети «Хейс корпорейшн» были рассредоточены по всему миру, но главный офис компании находился здесь, в Лас-Вегасе, в отеле-флагмане под названием «Старфайр». Здание за эти годы подверглось реконструкции, по-прежнему занимая большой участок на знаменитой улице Стрип. Ночью отель сверкал так же ярко, как звезды, в честь которых он был назван.

После смерти своего отца, Тревора Хейса, Купер занял его место и работал вместе с Джейкобом Эвансом. Поскольку у Джейкоба не было семьи, предполагалось, что компания перейдет к Куперу.

Но все вышло совсем не так, как он думал.

Купер снова посмотрел на Дейва. В студенческие годы они оба во время летних каникул работали в компании. По окончании колледжа Купер предложил Дейву стать его правой рукой, и тот, не раздумывая, согласился. Сейчас он не представлял себе, как работал бы без Дейва. Иметь рядом кого-то, кому ты полностью доверяешь, – бесценный дар.

Дейв сидел в одном из красно-коричневых кожаных кресел, стоящих напротив массивного рабочего стола Купера. На нем был черный костюм, белая рубашка и красный галстук. Его каштановые волосы были коротко подстрижены, а темно-карие глаза задумчиво смотрели на Купера.

– Сейчас мы знаем мало, но через пару часов определенно узнаем больше. Этим вопросом сейчас занимаются наши лучшие люди.

– Отлично, – мрачно произнес Купер, сгорая от нетерпения. – У Джейкоба есть дочь. Дочь, о которой никто не знал. Это похоже на сценарий второразрядного фильма.

Невероятно. Очевидно, у Джейкоба все-таки была близкая родственница. Дочь, которую он никогда не видел. Дочь, которую он отдал в приемную семью почти тридцать лет назад. И он сделал так, чтобы об этом стало известно только после его смерти.

Запустив руку в свои черные волосы, Купер покачал головой:

– Джейкоб мог хотя бы предупредить меня об этом.

– Возможно, он собирался, но не успел, – предположил Дейв.

Купер сердито посмотрел на него.

– Я знал его всю свою жизнь, – напомнил он своему другу. – Он мог бы за столько лет найти пять минут, чтобы сказать мне, что у него есть дочь.

– Я тоже не понимаю, почему он ничего тебе не сказал. Но Джейкоб определенно не ожидал, что попадет в аварию на гольф-мобиле и погибнет.

Это действительно было так. Если бы гольф-мобиль не перевернулся, Джейкоб не сломал бы себе шею и был бы сейчас жив.

– Он отдал ее на удочерение, не вспоминал о ней много лет, а затем оставил ей в наследство половину своей компании? – Купер глубоко вдохнул, но ему не удалось успокоиться. – Кто так делает?

Дейв не ответил ему, потому что ответа на этот вопрос не существовало.

Пока что у Купера были одни лишь вопросы. Кто эта женщина? Как отреагирует на новость о том, что она богатая наследница? Захочет ли принимать участие в обсуждении деловых решений?

Эта мысль привела его в ужас. Он ни за что не позволит ей вмешиваться в дела компании. Ему все равно, кто она.

– Хорошо, – сказал Купер, кивнув самому себе. – До конца сегодняшнего дня я хочу узнать все о… – он заглянул в копию завещания, лежащую перед ним на столе, – Терри Фергюсон. Я хочу знать, в какой школе она училась, чем занимается и с кем общается. Если мне предстоит с ней бороться, я хочу быть во всеоружии.

– Понял. – Поднявшись, Дейв повернулся лицом к двери. – Возможно, нам повезет и она не захочет иметь никакого отношения ко всему этому.

Купер рассмеялся бы, если бы его не переполняла ярость.

– Уверен, что так и будет. Люди же каждый день отказываются от миллиардов долларов.

Дейв кивнул:

– Ты прав.

– Она не откажется от своего наследства, – сказал Купер скорее самому себе, чем своему другу. – Но она не будет принимать участие в делах компании. Мне все равно, кто она. Нам нужно придумать, как убедить ее взять деньги и исчезнуть.

– Тогда я пойду распоряжусь, чтобы ребята как можно скорее начали собирать о ней информацию.

– Хорошо.

Когда его друг ушел, Купер повернулся лицом к окну и, уставившись с огромной высоты на оживленную улицу Стрип, погрузился в раздумья.

Он вырос в этом отеле и по-прежнему жил в апартаментах на двадцать пятом этаже. Он знал каждый уголок этого города и любил его.

Туристы ходили по городу с небольшими суммами в кошельке и надеждой в сердце. Каждый из них хотел вернуться домой богатым.

Почему дочь Джейкоба должна от них отличаться?

Его взгляд скользнул по отелям, окружающим его собственный, и он в очередной раз заметил, что при дневном свете Лас-Вегас теряет магию, которая наполняет его ночью. Днем город спит, а с наступлением темноты в нем начинает кипеть жизнь.