— Гейб, мне нужна твоя помощь.

Гейб Пиретти попытался скрыть чувство удовлетворения, которое ему принесли эти простые слова. Их произнесла единственная женщина, которую он когда-либо любил. Мужчина считал, что по прошествии почти двух лет он способен безразлично относиться к Кэтрин Хейл. Однако было очень глупо полагать, что такое возможно.

Они работали вместе. Жили вместе. Страсть, которая бурлила между ними, не угасла за полтора года совместной жизни. Более того, она становилась сильнее с каждым днем.

А потом Кэтрин ушла. Он знал почему, хотя о многом она ему так и не рассказала. В первый раз в своей жизни Гейб Пиретти по прозвищу Пират не смог решить возникшую проблему. Тут не помог бы ни абордажный крюк, ни просьбы, ни красивые слова, ни тщательно продуманные хитрости. Когда Кэтрин бросила его, Гейб словно сорвался с якоря. И как ни тяжело было это признавать, так и не нашел свою гавань.

Даже если бы она сегодня не пришла к нему, Гейб сделал бы все возможное, чтобы их пути пересеклись в ближайшем будущем. Бесконечные месяцы, которые они провели порознь, он держался подальше от нее, как она и просила, тем не менее внимательно наблюдал за ее карьерой. Это оказалось для Гейба самым тяжелым испытанием в жизни. Тяжелее даже, чем период, когда он перехватил штурвал управления своей компанией у матери, чтобы спасти бизнес от банкротства.

Что ж, теперь Кэтрин вернулась, и он уж точно найдет способ удержать ее. Девушке нужна его помощь? Пусть будет так. Она ее получит. Но цену он запросит высокую. Однако… согласится ли она платить или снова предпочтет сбежать?

Осознав, что она до сих пор остается на ногах, Гейб указал рукой на диван, стоявший в углу. Солнечный свет, казавшийся влажным после недавнего дождя, лился в окна офиса, откуда открывался чудесный вид на Сиэтл. Яркие лучи падали на волосы Кэтрин, которые отливали золотом и медом.

— Кофе? — предложил Гейб.

Присев на диван, Кэтрин положила портфель на колени и покачала головой:

— Нет, спасибо.

Он взял стул и сел напротив девушки, склонив голову набок и внимательно изучая Кэтрин. На ней был шелковый костюм цвета темного шоколада, который сверкал, обволакивая ее тело и демонстрируя, как сильно она похудела за последнее время. Кстати, это не пошло ей на пользу. Ноги были обуты в босоножки на восьмисантиметровых каблуках, состоявшие, казалось, из одних ремешков и завязочек. Она предпочитала такую обувь, чтобы казаться выше ростом, а весь ее облик явно был рассчитан на то, чтобы очаровывать… и отвлекать.

— Сколько лет, сколько зим, — заметил Гейб. — Ты изменилась.

— Хватит.

— Что хватит? — удивился он, подняв бровь и с ухмылкой взглянув на девушку.

— Раздевать меня взглядом.

Это была правда, хотя причину его, интереса она определила неверно. Гейб пытался понять, почему она похудела, однако решил скрыть свою озабоченность под дружелюбным подшучиванием:

— Ты наверняка будешь против, если я захочу раздеть тебя каким-либо иным способом.

Кэтрин через силу улыбнулась, но в тот же миг вновь стала серьезной:

— А как же твой девиз: «Бизнес и личная жизнь несовместимы»?

— Когда дело доходит до работы, я ни о чем другом думать не могу. — Он помолчал. — Но ты ведь не работаешь на меня, так?

— Вот уже три с половиной года.

Тень скользнула по его лицу.

— Не жалеешь о принятых решениях, а, Кэтрин?

Ему удалось уловить мелькнувшее на ее лице выражение беспокойства, прежде чем она вновь надела привычную маску безразличия.

— О некоторых — возможно. Но ты не это хотел узнать, верно? Тебя интересует, согласилась бы я начать все сначала. — Она помолчала. — Сомневаюсь. Некоторые вещи нужно просто пережить.

Чтобы знать, как поступать и чего избегать в будущем.

— Некоторые вещи или некоторых людей?

Она посмотрела ему прямо в глаза:

— И то и другое. Но я здесь не для того, чтобы обсуждать прошлое.

— Что ж, тогда перейдем к делу.

Кэтрин продолжала пристально глядеть на него. Гейб вспомнил, как взбудоражили его эти янтарные глаза, когда он впервые встретился с ней. Ничего не изменилось. Глаза Кэтрин были все такими же необычными и проницательными и видели куда больше, чем ему хотелось бы.

— Разве не бизнес для тебя главное в жизни? — спросила она — Сначала — бизнес, потом — все остальное. Насколько я помню, таковым было кредо всех Пиретти. Продаешь ли ты компании, покупаешь ли, объединяешь или разъединяешь… ничего личного. Только бизнес.

— Обычно так оно и есть. Но с тобой… — Гейб пожал плечами, признавая то, чему не было объяснения. — Ты всегда была исключением.

— Забавно. Я придерживалась другого мнения. — Ее губы сжались, как обычно бывало, когда она хотела утаить свои мысли. В прошлом Гейбу доставляло немало удовольствия целовать эти полные губы, вытягивая из нее правду. Но сейчас у него было странное ощущение, что она не слишком обрадуется, если он решит вновь опробовать этот способ. Не здесь. Не сейчас.

— Извини, — пробормотала Кэтрин. — Много воды утекло.

— Да, порядочно. Но не достаточно, чтобы забыть то, что было. Посмотрим, что я смогу сделать.

Тень смущения мелькнула на ее лице, но Гейб продолжил, не давая девушке времени уточнить, что именно он имеет в виду.

Он обязательно выяснит, почему она ушла. Через некоторое время он пробьется сквозь маску вежливого безразличия и вытянет на поверхность ярость и страсть, свойственные Кэтрин.

— Как идут дела? — спросил Гейб, надеясь, что этот обыденный вопрос поможет Кэтрин расслабиться.

Но эффект получился обратный — она почувствовала себя еще более скованно. Когда они только познакомились, Гейбу казалось, что Кэтрин очень хрупкая и нежная, однако вскоре он выяснил, что на самом деле девушка обладает несгибаемой волей. Но в этот момент она вновь выглядела очень уязвимой. Подавленной.

— Я сейчас в очень непростом положении, — призналась Кэтрин. — Именно поэтому я здесь.

— Рассказывай, — велел Гейб.

Кэтрин немного поколебалась, собирая остатки силы воли и решимости:

— Полтора года назад я начала свой собственный бизнес.

— «Изысканный вечер», — кивнул он, удивив ее.

— Откуда ты?.. Впрочем, не важно. Ты наверняка интересовался, чем я занималась с тех пор, как наши дороги разошлись.

— В смысле после того, как ты меня бросила?

Это замечание вырвалось непроизвольно и содержало намек, понятный лишь им двоим. Кэтрин, разумеется, его уловила. Напряжение, которое она старательно пыталась скрыть, смешалось со старыми обидами и старой болью. Она так крепко стиснула руки, что пальцы побелели, и сжала губы, чтобы они не задрожали.