По хмурому небу неслись серые клочья туч, истрепанные ветром, похожие на дым. Глядя на них, Роман Волин им завидовал. Они были свободны, как ветер гонящий их из неоткуда в никуда. Никто не преграждал им путь колючей проволокой, не целился в них из пулеметов на сторожевых вышках, не спускал следом за ними остервенелых от злобы овчарок, натасканных убивать беглецов.

Мечтающий о воле Роман был очень далек от нее, потому что являлся зэком. Словечко произошло от аббревиатуры з/к, которая означала «заключенный» и произносилось когда-то как зэка. А официально Роман именовался осужденным — с дурацким ударением на втором слоге. Осужденным, отбывающим наказание в лагере строгого режима.

Со дня суда и получения приговора прошло почти два года. Но для Романа, как и для всех зеков, время отсидки тянулось бесконечно долго. Что такое два года в зоне? Это целая жизнь. Тяжелая, мрачная, полная опасностей, возникающих, казалось бы, прямо на ровном месте. Каждый день приходится доказывать не только свое право на пристойное место в бараке, но еще и работать на лесоповале до полного изнеможения, до темноты в глазах. Для этого и нервы, и мышцы должны стать не просто крепкими, а железными. Иначе придется спать возле параши и отираться на помойках. Но Роману удалось не опуститься на самое дно. В касте лагерников он занимал не первое и не последнее место, но был так называемым мужиком: работал, как все, жил, как все и ел, как все, а большего и не хотел.

Вспоминая, как и почему он попал на зону, Роман проклинал себя за опрометчивость. И если бы сейчас он мог повернуть время вспять, то не совершил бы то, что совершил. Ведь ему казалось, что он выполняет свой долг, но вместо благодарности его бросили на произвол судьбы, словно какую-то ненужную вещь. Попользовались и забыли.

Два года назад Роман был не просто свободным, но и достаточно состоятельным человеком, крепко стоящим на ногах. Он занимал должность начальника охраны молодой, энергичной предпринимательницы Тамары Болотовой. Она предпочитала величать себя бизнесвумен, то есть, деловой женщиной, хотя, по правде говоря, деловые качества ее оставлять желать лучшего. Если бы не помощь сестры Варвары, Тамара вряд ли преуспела бы на коммерческом поприще. Но она никогда и никому не признавалась в этом. Зато часто и охотно жаловалась на законного супруга.

Состоять с ней в браке имел счастье или несчастье некий влиятельный работник обладминистрации. Звали его Измаилом, что указывало на наличие горячей южной крови, текущей в его жилах. Был этот чиновник Измаил Болотов чрезвычайно ревнив, а в ревности скор на расправу, давая волю своим сильным, волосатым рукам. В какой-то мере Роман его понимал. Тамара была женщиной эффектной, общительной, обладающей сильным характером и несколько вульгарными манерами. Одевалась она броско, красилась ярко и смеялась громче, чем следовало. Красивые мужчины нравились ей не меньше, чем хорошие туфли. И первого, и второго было у нее предостаточно, но остановить себя она была не в силах.

Тамара клялась Роману, что Измаил просто свихнулся от ревности, мол, все обвинения в изменах — это лишь нездоровые фантазии ревнивца. Хотя между ней и Романом установились не только рабочие отношения. Несколько раз они были близки настолько, насколько позволяет близость между мужчиной и женщиной, и всякий раз это происходило по инициативе Тамары. Эти особые, хотя ни к чему не обязывающие отношения, начались между ними, когда Роман обнаружил свою начальницу с синяком на лице. Целых две недели она не могла ходить без темных очков и появляться в общественных местах. По случайности, в эти дни Измаил Болотов был сильно занят и постоянно задерживался на работе. Бывало, что оставался там ночевать. Роман же был все время рядом с Тамарой, выслушивал ее жалобы, исполнял прихоти. Сначала привозил мороженое, потом составлял компанию при просмотре фильмов, а потом и постель разделил. Все получилось само собой. Но кто знал, какую высокую цену придется заплатить Роману за минуты удовольствия!

Беда пришла, как всегда, неожиданно.

Теплым погожим вечером, не сулившим никаких неприятностей, Роман поневоле стал свидетелем безобразной сцены, которую Измаил Болотов закатил Тамаре. Это произошло прямо на улице. Болотов подъехал к офису и поджидал жену там. Увидев его, она взмахом отослала Романа в сторонку. Там он и стоял, наблюдая за происходящим боковым зрением. До него доносились только отдельные фразы, которых было достаточно, чтобы составить общую картину конфликта:

— Шлюха! — шипел Болотов, наступая на жену.

— Господи, как мне это надоело! — восклицала она.

— Что надоело? Спать с другими мужиками?

Болотов разразился саркастическим смехом. Тамара поморщилась:

— Измаил, ты просто ненормальный!

— Я ненормальный?

— Ну не я же! Тебе всюду мерещатся измены.

— Вот я тебе сейчас покажу фотографии, и мы посмотрим, кому из нас что мерещится, и кто из нас двоих ненормальный!

— Какие фотографии? — заволновалась Тамара.

— А ты не догадываешься?

— О чем я должна догадываться?

— Хватит строить из себя святую невинность. — Болотов стремительно нырнул в машину. — На смотри! — Он швырнул Тамаре в лицо какой-то конверт.

Роман увидел, как конверта посыпались на асфальт фотографии, при взгляде на которые Тамара попятилась, а потом повернулась, чтобы уйти. Болотов ей этого не позволил. Он прижал ее спиной к капоту своего внедорожника и прошипел ей что-то в лицо. Тамара начала торопливо оправдываться, хватая мужа за лацканы пиджака, но он с силой толкнул ее на землю. Она поднялась, но Болотов, выругавшись, снова толкнул ее. Роман, сжимая кулаки, мог лишь наблюдать за происходящим. Он не имел права вмешиваться в семейный конфликт, пока не получит приказ от хозяйки. И, после очередной увесистой пощечины, от которой у Тамары потекла кровь из носа, приказ прозвучал:

— Роман! — взвизгнула Тамара. — Какого черта ты там стоишь? Ты ждешь, пока этот зверь убьет меня?

Роман в три прыжка очутился рядом с хозяйкой и крепкой рукой предотвратил следующий удар Болотова.

— Пошел вон, собака! — прорычал разъяренный Болотов, отталкивая Романа.

— Вам придется прекратить это, — металлическим голосом ответил Роман, глядя прямо в глаза разбушевавшемуся супругу.

— Не путайся под ногами. — Болотов достал пистолет и направил на Романа. — Прочь с дороги!

Тамара вскрикнула при виде пистолета и попятилась назад. Из ее разбитого носа текла кровь, розовая помада размазалась по лицу, на блузке почти не осталось пуговиц, волосы были растрепаны. Если бы сейчас ее увидел кто-то из партнеров по бизнесу или подчиненных, то не узнали бы в ней ту самую холеную и расфуфыренную бизнесвумен Тамару Болотову.

Роман бросил короткий взгляд на пистолетный ствол, и посмотрел в глаза ревнивцу.