litbaza книги онлайнСовременная прозаРусская комедия - Владислав Князев
Русская комедия - Владислав Князев
Владислав Князев
Современная проза
Читать книгу
Читать электронную книги Русская комедия - Владислав Князев можно лишь в ознакомительных целях, после ознакомления, рекомендуем вам приобрести платную версию книги, уважайте труд авторов!

Краткое описание книги

В начале был... смех. Нет, автор этой книги не дерзает перефразировать Евангелие. Тем не менее, он решительно утверждает, что смех имеет место быть в начале, в основе национального характера россиян. Склонность и умение "все обратить в балаган" - это удивительная, феноменальная черта русского образа жизни, стиль поведения, манера мыслить и чувствовать. Секрет этого феномена прост: безжалостной тотальной самоиронией мы ополчаемся на самого коварного врага всех времен и народов. Который не где-то во внешнем мире, а внутри каждого из нас. Мы воюем против своей человеческой гордыни, она же - тщеславие, самодовольство, фальшь, пустота. Воюем, будучи, увы, не всегда поняты и одобряемы. По-настоящему, может быть, в этом и состоит особая мировая миссия и особый бескорыстный подвиг "загадочной" русской души. Такова версия, которая составляет как бы энергетический центр романа "Русская комедия". Разумеется, автор стремится выразить ее не публицистически, а в художественных образах, в оригинальном сюжете, в смеховом, то есть озорном, забавном, парадоксальном и неповторимо острословном исполнении.

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 150
Перейти на страницу:

«Божественная комедия».

Придумал Данте Алигьери

XIV век

«Человеческая комедия».

Придумал Оноре де Бальзак

XIX век

Русская комедия.

Нарочно не придумаешь

Из века в век

Как бы от столичного издателя

Рабочий день был в разгаре, а я — в ударе. Одной рукой крепко сжимал тонкую талию рюмки, другой, почти так же крепко, — талию своей помощницы, почти такую же тонкую. Намерения у меня были самые серьезные.

Надеюсь, вы поняли меня правильно. Я намеревался издать что-нибудь необычное. Коньяк и талия сотрудницы были у меня для вдохновения. Но если откровенно — вдохновение не приходило. Оно и понятно. Ведь для современного читателя даже перевод Полного собрания сочинений А. С. Пушкина, включая письма к любимым женщинам, на сплошной нецензурный язык — уже не сенсация.

И в этот ответственный творческий момент дверь кабинета вдруг распахнулась, и на пороге появился нежданный-негаданный посетитель глубоко провинциального вида. Он по-прокурорски простер в мою сторону длань:

— Вот вы тут в столице живете только ради своего удовольствия, а на календаре, между прочим, — две тысячи первый год. Начало третьего тысячелетия! Внуки и правнуки попросят вас рассказать что-нибудь удивительное об этом знаменательном времени и о себе, а вам рассказать абсолютно нечего.

От неожиданности я так растерялся, что выпустил на свободу не только талию помощницы, но даже и рюмку. И вместо того, чтобы по-московски рявкнуть: «Пошел вон!» — тихо и вежливо спросил, имея в виду громкое заявление посетителя:

— Ну и как тут быть… или не быть?

— Ясное дело, — не задумываясь, ответил тот. — Надо прославить родную эпоху удивительными, легендарными делами и подвигами.

— Вы думаете, это возможно в наше время?

— Учитесь! — коротко возразил провинциал и положил на стол груду какой-то макулатуры, очевидно, рукопись. — Удивительные легенды и былины, а равно еще более удивительные были про то, как мы с нашим предводителем Лукой Самарычем взяли да и превзошли аж самого Геракла.

Такого бреда я не слышал даже на модных литературных сборищах. Поэтому не бросил сразу эту макулатуру куда подальше, а тихо и вежливо попросил:

— Представьтесь, пожалуйста.

— Никанор Лещев-Водолеев, — с герцогской важностью объявил провинциал. — Очевидец, участник и летописец судьбоносных событий, имевших место в городе Колдыбан, что на великой реке Волге, в отрогах седых Жигулей.

— О! — отделался я междометием. — С вашего позволения хотел бы на всякий случай уточнить, какой Геракл имеется в виду?

— Тот самый. Сын Зевса. Стало быть, Геракл Зевсович. Герой всех времен и всех народов.

— Извините, а кто такой Лука Самарыч? Где я мог видеть его?

— Да если бы и увидели, то, наверняка, проглядели бы, — усмехнулся Лещев-Водолеев. — Какой с вас, москвича, спрос, если даже сам Геракл поначалу опростоволосился и не признал в нашем Луке Самарыче своего собрата-героя.

Он ткнул пальцем в рукопись. Я прочел:

* * *

«Увидев впервые Луку Самарыча с Самарской Луки, Геракл вскричал:

— Да как смеешь ты, задрипанный мужичишка из ка-ко го-то занюханного городишка с удивительно кондовым названием… как смеешь ты равняться со мной!

Могучего эллина, наверное, смутили малые габариты волжанина-колдыбанца. Ростом наш земляк не очень. До вершин Жигулевских гор не дотянется. Метр шестьдесят пять, не выше. Да и то вместе с каблуком. Но зато живот, живот-то у Луки Самарыча каков! Ничуть не меньше знаменитого Молодецкого кургана. А надо заметить, что вся сила истинного колдыбанца — не в бицепсах и трицепсах. Вся сила — именно в животе, ибо Лука Самарыч — герой нового типа. Но Гераклу этого пока не понять, потому что он абсолютно старомоден.

— Ты подивись на меня, а потом ткнись в зеркало, чучело! — орет Геракл и сучит кулачищами прямо перед носом соперника. А кулачищи — во! Каждый — с валун, под которым волжские атаманы свои клады прятали. Заденет нечаянно — и нет носа. Да и головы — тоже.

Но Лука Самарыч и бровью не повел. Хотя бровь у него лохматая, как ветка жигулевской елки, и подобно ей трепетно дрожит при легком волжском бризе. Однако перед грозным эллином не стала трепетать. Как будто не гроза тут бушует, а комар пищит.

— Я вас очень уважаю, Геракл Зевсович, — тактично и сдержанно ответствовал Лука Самарыч, — но плохой вы аналитик, и слушать вас невозможно скучно. Рассуждаете вы совсем по-столичному.

— Это как? — растерялся полубог.

— То есть очень прямолинейно, мелко и как-то не совсем художественно.

— Ты хочешь сказать, у вас в столице живут одни балбесы и болваны? — предположил великий эллин.

— Скорее, наоборот: слишком умники, — возразил Лука Самарыч. — Но умничать надо к месту, а главное — на нужном месте. Попробую пояснить образно. Не знаю, как в ваше время, а сейчас все столицы стоят на мелком месте. Наша, например, первопрестольная — на Москве-реке, которая и воробью-то по колено. Да еще и течет прямо, как по линейке. Вот так же столица и мыслит.

— А теперь взгляните, пожалуйста, на нашу родную матушку Волгу. Широка, глубока. А в районе Самарской Луки еще вон и изгиб какой неожиданный делает! Будто в пляс пошла и коронное коленце выкидывает. Озорное и вместе с тем чрезвычайно изящное.

— Такова и наша колдыбанская мысль: гораздо шире столичной, гораздо глубже, а главное — с неожиданным поворотом, с изящным изгибом. Так загнем, что и сами не знаем, где выплывем.

— Ну загни, загни, — не найдя аргумента в пользу своего столичного образа мышления, огрызнулся великий сын Зевса.

Брови Луки Самарыча слегка приподнялись и стали совсем подобны жигулевским елкам, только поколючее.

— Конечно, Геракл Зевсович, вы, как принято у нас говорить, — геркулес. Однако если мыслить по-колдыбански, то мне, пожалуй, и в подметки не годитесь. Хотя по московским понятиям вы — подметка люкс. Потому как заграничная.

— О боги Олимпа! — взревел, словно мотор „Жигулей“, гневный Геракл. — Вы слышали, как оскорбил вашего любимца этот самарский колхозан, этот колдыбанский жлоб, эта волжская селедка! Я убью его, и, с вашего позволения, сделаю это с особой жестокостью.

— К барьеру, волжская килька! Сражаться! И не на толстый на живот, а на лютую на смерть!

— Всегда пожалуйста, — спокойно отвечал Лука Самарыч. — Вот только подтяну штаны, и начнем.

— Как будем биться? — сгорая от желания расправиться с наглым колдыбанцем, спросил Геракл. — Предлагаю стреляться из лука. Или драться на палицах. А можно сразу приступить к кулачному бою.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 150
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?