– Где я, святой отец?..

– Я не святой отец… Впрочем, называйте как хотите.

Подумав, священник сказал:

– Думаю, зависит от того, кем вы себя считаете. Кто же вы?

– Наверное, бомж, – сказал я. – По крайней мере, так считают другие.

– А вы как считаете? – спросил священник. – У вас есть дом, работа?

– Не думал об этом, – сказал я. – Давно.

– Как давно?

– С тех пор как оказался здесь.

– Вы один здесь?.. То есть…

Почувствовал, как священник посмотрел сквозь меня и, должно быть, заметил Зинаиду.

– Ведь вы не один, – произнёс он задумчиво. – Значит, оказались здесь не случайно.

– Но меня никто не видит, даже вы…

– Это нормально, – отозвался священник уже откуда-то издалека.

Шагнув вслед за голосом, я очутился в больнице. В нос ударило смрадным воздухом, но довольно скоро я привык к этому. На кровати лежала высохшая от возраста старушка. На полу у кровати растекалась зловонная лужа – почерневшее тело больной было изъязвлено. Рядом с кроватью сидела молоденькая практикантка из медицинского колледжа, которая тотчас встала и, повернувшись ко мне заплаканным личиком, поведала, кто она и почему здесь находится.

– Уже давно лежит, совсем одна, и не знаю, чем ей помочь.– Всхлипнула и метнулась к выходу.

На её месте возник священник – казалось, он вынырнул из меня. Неуверенно подойдя к лежащей, повернулся и спросил о чём-то взволнованным голосом. За моей спиной зачастил девичий голосок. Сняв с себя пальто, я накрыл им старушку, она словно очнулась от сна и зевнула. Воспользовавшись этим, священник всунул ей что-то в рот и, вероятно, обрадовавшись, что получилось помочь бедной женщине, ободряюще проговорил:

– Не плачьте, всё будет хорошо. Вы ангел. Побудьте ещё, ей это необходимо.

– Но… мне пора… меня ждут, – отозвалась практикантка.

– Времени хватит, – сказал священник, прежде чем покинуть палату.

Присев на прежнее место, девушка протянула к лежащей дрожащую руку, но, окунувшись в моё пальто, рука перестала дрожать, и девушка улыбнулась.

– Ну, – произнесла она, сжимая безжизненную кисть умиравшей, – всё хорошо, миленькая, всё хорошо.

Неслышно приблизившись к кровати и осторожно взяв своё пальто, я шагнул сквозь больничную стену и очутился на улице.

«Это нормально, – припомнил слова священника. – Теперь я хоть чем-то пахну».

Не зная, как вернуться туда, откуда пела тишина, я отправился на звук. Звук отчётливо раздавался от одного из гаражей, мимо которых я проходил. Просочившись в гараж, ощутил тяжёлый запах. Внутри стояло шикарное авто с включенным двигателем. Проникнув в приоткрытую дверцу, присел на водительское место. Заинтересовавшись шорохами, издававшимися за спиной, повернулся и на задних сиденьях увидел двух задремавших людей. В неестественных позах там замерли полуобнажённые мужчина и женщина. Сильно пахло алкоголем и выхлопными газами. Мужчина очухался первым.

– Фу! От тебя несёт, как от вонючей старухи, – пробурчал пьяным голосом, кряхтя и выкарабкиваясь из салона.

Затем, рухнув на пол, еле сумел подняться на ноги. Кое-как одевшись и, видимо, сообразив, что происходит, он торопливо, насколько мог, распахнул ворота гаража. Затем плюхнулся на меня и, вцепившись в руль, произнёс:

– Эх, любимая, доигрались. Надо отсюдова выбираться.

Машина неуверенно выехала из гаража. Меня же вышвырнуло на асфальт. Упав, больно ушибся, и ссадины на руках и на лбу потом долго напоминали о себе. На лице я почувствовал свежий кровоподтёк. Пока сладкая парочка подвыпивших любовников, вяло переругиваясь, выясняли, кому вести машину, я решал, куда мне податься. В результате мужик, с трудом закрыв гараж, пошатываясь, удалился, а дама села за руль. В последний момент, сообразив, что нам по пути, я протиснулся на заднее сиденье. Несмотря на то, что в салоне было прохладно от работавшего кондиционера, находиться там было нестерпимо. Очевидно, что дама испытывала похожие ощущения, но, вероятно, совсем по другой причине.

Женщина, непрестанно морщась и то и дело затыкая нос, вслух ругала кого-то. Я понимал, что своим запахом подставляю её мужика, но что было поделать – я чувствовал, что должен был ехать с ней. В свою очередь, мне не требовалось постоянно затыкать нос – тяжелый дух, исходивший от дамы, её ругань и невыносимая музыка, сотрясавшая салон, компенсировались убаюкивающими звуками тишины, разливавшимися в моей голове. Задремав на какое-то время, я очнулся от душераздирающего грохота. Придя в себя, догадался, что это всё ещё грохотала музыка. Кроме меня в автомобиле уже никого не было – видимо, хозяйка забыла выключить аудиосистему. К тому же в авто стало душно, и я без промедления выполз из машины.

Рядом с особняком, должно быть, принадлежавшим даме, стояла невзрачная церквушка с обшарпанными стенами. Я знал, что это не те стены, откуда пела тишина, но звуки исходили оттуда. И направился к полуразобранной ограде. Подумалось, что либо это сельская местность, либо небольшой городок, что ремонт ограды – это всё, на что пока хватало в этом приходе средств.

Впервые за несколько лет я ощущал пронизывающий холод и буквально сваливающую с ног усталость. И едва доплетясь до ограды, упал и сразу уснул.

***

– Я словно во сне, – сказал я священнику. – И никак не пойму, где же явь, а где сон.

– Со временем разберётесь, – услышал в ответ и проснулся. – Вы сами должны разобраться.

– Ну как же я разберусь-то без вашей помощи? – в недоумении разводя руками, восклицал надо мной бородатый немолодой мужчина в меховой шапке и коричневой дублёнке. – Вы, отец Василий, священник, настоятель, как-никак… Придёте к ним в подряснике, с вами и разговор-то другой, а я…

– А вы староста, – отвечал тот, кого называли отцом Василием, – лицо ответственное. Так что – держитесь поувереннее!.. Что мне теперь, из-за каждого кирпича в управлении пороги обивать?

Хлопнула дверь машины, и автомобиль, быстро набирая обороты, умчался по заснеженной дороге.

– Вот лентяй! – пробурчал староста. – Молодые, безответственные… Всё бы им шастать по соседским приходам!

По подмёрзшей тропе, ведущей к церкви, зашуршали, удаляясь, добротные боты старосты.

Я поднялся со своего лежбища. За время, пока я спал, одежда на мне успела промокнуть и задеревенеть. А на самом том месте наклёвывался сугроб. Я не знал, как долго я спал, и не помнил, происходило ли со мной что-то во время сна, но холода я уже не чувствовал, как, собственно, не ощущал и тела. Однако не надолго. Вскоре