Великодержавный Яс, перед которым дрожало Великое море, когда Бану обучалась в Храме Даг, был здесь, в Гавани Теней, обители государей-раманов. Квадратные и продолговатые здания с купольными крышами с виду перекликались с остриженными кустарниками вдоль дорог. Растущие среди невысоких домов стройные мраморные башни из привозного материала казались каменными копиями кипарисов и лавров. Бесчисленные арыки журчали, как ручьи, и в целом город больше всего напоминал сад.

Все обитатели этого сада ощетинились против тех, кто решил посягнуть на его вечнозеленое убранство.

Отряд Бансабиры поднял белое знамя. Но пурпурного тоже не опустил.

Танша вошла в столицу с войском в полторы тысячи мечей – больше ей не потребуется. Остальным, под управлением Гобрия, Бугута и их проверенных сотников, было велено занять заранее оговоренные позиции вокруг города, чтобы в случае необходимости иметь возможность для атаки. Местность была непростой, действовать в ней нелегко. Поэтому Бансабира вручила Улу, который после событий в Зеленом танааре был назначен Бану командиром четвертого подразделения, две карманные сумки с золотом, велев добыть корабли. Кроме того, Ул должен был окольными путями провести к закупленным кораблям часть армии, чтобы блокировать выход к морю и иметь возможность удара из бухты. Юдейр и его разведчики заняли условные пункты – в любой момент отправиться с сообщением к Сабиру Свирепому.

В числе тех, кто вошел в столицу с Маленькой таншей, был один из аамутских отпрысков, не имеющий права голоса в силу своего двенадцатилетнего возраста, и Ранди Шаут. Под присмотром Такула, помощника Гистаспа, остались их родственники, чтобы избежать какого-нибудь подвоха.

Перед въездом в ворота тану сделала небольшой бивак – чтобы войска отдохнули после перехода, набрались сил, подкрепились. Ближайшее будущее представлялось совершенно непредсказуемым, а ошибки, которую она допустила при входе в Сиреневый танаар, Бану повторить не могла. Поэтому Гистасп с несколькими сотнями остался в лагере поодаль, чтобы встретить на подходах к столице Сабира Свирепого. Мало ли что на уме у тана Яввуза – меньше всего Бану надо, чтобы отец напал на Гавань Теней, пока она будет вести переговоры. Зато если переговоры провалятся – больше всего Бансабира надеялась, что северяне за нее отомстят.

Лигдам по просьбе танши расстарался на славу, облачив ее в кожаные штаны и тунику с головой пурпурного волка над левой грудью; закрепив пурпурный пояс с драгоценной пряжкой, сдержанно украсив госпожу золотыми браслетами и тонким воротником. В роскошные, богато расшитые золотом и рубинами ножны Лигдам поместил длинный клинок с утяжеленной камнями рукоятью. Отросшие волосы женщины ловко заплел в пышную косу набок и, кинув на плечо, закрепил снизу заколкой с большим ромбовидным яхонтом. Добытой у Аамутов сурьмой Бансабира подвела глаза, вспоминая уроки Габи из Багрового храма.

Женщина критически оглядела себя в бронзовом зеркале – и не скажешь, что она третий год мотается по стране с мечом наперевес и нестабильными ночлегами в походном шатре. Когда вышла на улицу и поднялась в седло, Дан Смелый непроизвольно бросил в сторону танши заинтересованный взгляд. В голову закрались крамольные мысли, но молодой мужчина мгновенно их отогнал: приударять за командованием не в его привычках.

Весь город смотрел на них волком. Наемники, нанятые Тахивом для охраны столицы, стояли караулом, держа ладони на рукоятях. Знают кто, знают зачем, думала Бану. Знают, что отбиваться придется насмерть.

На подступах ко дворцу раманов Бансабиру в полной боевой готовности остановила стража: внутрь больше сотни не пройдет. Тану пожала плечами – делать нечего. Наскоро прикинув в уме ситуацию, назначила Дана руководить теми, кто остается, а Серта взяла с собой. Дан, конечно, намного импульсивнее, и в случае неудачи ему вряд ли хватит ума принять взвешенное решение. Но, по крайней мере, он наверняка сможет вырваться из окружения городских стен. Серт справился бы не хуже, но его определенная рассудительность и легкость в общении придется к месту на переговорах – этот, во всяком случае, не вспылит и не сболтнет что попало.

Услышав, что его сотня остается снаружи, Серт посмотрел на таншу с немым недоумением. Бансабира не стала отвечать. По факту Серт подчинялся напрямую танше, но в ее отсутствие, как обычный сотник, должен был выполнять указания замкомандира. Хотя Дан и Серт имели относительно спокойные отношения здорового соперничества, ставить их в один отряд Бану не рисковала – каждый потянет одеяло на себя, и, поскольку методы действия у них разные, а хватка зверская у обоих, от одеяла останутся клочья.

В оконцовке Бансабира взяла личную охрану и лучших бойцов из «меднотелых», которые были в отряде. Однако и этого оказалось недостаточно. О Бану Кошмарной наслышана вся страна, а дураков тут нет – гостья должна сдать оружие.

Бансабира лениво поглядела в сторону от охраны:

– Ну, раз я действительно пришла как гость, в этом требовании есть смысл.

С беспримерной ловкостью Бансабира выхватила меч из ножен, провернула и перехватила рукоять так, чтобы безопасно подать оружие стражникам. Но когда начальник охраны протянул руку, Бану придержала клинок. Обвела всех снисходительным взглядом:

– Этот меч сто́ит как вся ваша амуниция. Я заберу на выходе.

– Если найдешь выход, – нахально отозвался страж.

– Пройду сквозь стены. – В уголках женских губ мелькнула ухмылка.

– А ножны? – спросил страж, когда женщина сделала шаг за ворота дворца.

– Мне не мешают, – снисходительно ответила Бану. – Брось, мы идем поговорить.

По эту сторону дворцовых ворот впечатление от окружающего вида усилилось стократ. И город, и особенно дворцовый комплекс были совершенно не похожи на тяжелые постройки центральных, и уж тем более северных, земель страны. Самые яркие напоминания о давно почившей и обросшей легендами Ласбарнской империи хранились здесь, в Гавани Теней, портовом городе торгашей, актеров, политиков и жрецов.

В то же время занявший позицию над городом Гистасп, приветствуя спешившегося Сабира, прижал к сердцу правый кулак и склонил голову.

– Господин!

– Будь здоров, Гистасп! Будь здоров! – Сабир широким шагом подошел к командующему, грубо потрепал по плечу. Почти следом, здороваясь, спешился чернобровый Русса.

– Благослови Иллана и Акаб! – Гистасп поклонился в ответ.

– Ну, выкладывай, – потребовал Сабир.

Гистасп коротко обрисовал ситуацию.

– Вот как, – отозвался Сабир, оглядывая Гавань Теней с того же плато, где не так давно с этим же альбиносом беседовала дочь. – Стало быть, лучше пока подождать.