Уэлш неизменно доказывает, что литература – лучший наркотик.

Его мастерство, юмор и сочувствие в сумме равняются гениальности. Уэлш – лучшее, что произошло в британской литературе за последнее десятилетие.

Ирвин Уэлш – натуральный уникум: только он может так чудесно смешать нигилизм и мелодраму, снайперски точный реализм (особенно в плане диалекта) и самые универсальные архетипы.

Уэлш – редкой злокозненности тварь, одна из самых талантливых в мировом масштабе. Его тексты – хорошая, по всем правилам сделанная беллетристика, типичная британская социальная сатира. Только вот с читателем здесь не церемонятся – спички между глаз вставляют и заставляют смотреть, как автор выскребает души своих героев. Смотреть, сука, сидеть, я сказал! – такая вот ироническая беллетристика.

«Джинсы мертвых торчков» заявлены как заключительный роман о наших любимых героях – и Уэлш оторвался по полной.

Свершилось! Рентон, Бегби, Больной и Спад снова вместе. Высокооктановые злоключения на стыке наркоторговли, проституции, голливудской арт-сцены и контрабанды донорских органов, изложенные с поистине садистским апломбом.

Но есть и вечные ценности: футбол; старое доброе ультранасилие; шотландский диалект во всей красе. Фанаты Уэлша не разочаруются.

Оторваться совершенно невозможно. Никто лучше Уэлша не передаст оттенки любви и ненависти, что неизбежно сопутствуют дружбе длиною в жизнь.

Пятитомную сагу, заключительный том которой мы держим в руках, Уэлш называл своей «гарри-поттеровской франшизой». Это своего рода исследование того, что значит быть мужчиной в современном мире, это сочувственная иллюстрация понятной мысли, что, делаясь старше, мы не обязательно делаемся мудрее.

Все хорошее когда-нибудь заканчивается – и финал вышел крайне достойным. Наших четырех друзей не сломили ни наркомания, ни предательство…

Представьте себе «Одиннадцать друзей Оушена», снятые в манере Чарли Чаплина или Макса Линдера. Любая книга Уэлша переполнена энергией, и «Джинсы мертвых торчков» не исключение.

Очередная доза фирменного уэлшевского абсурдизма – удивительным образом жизнеутверждающего, при всей своей трагикомичности. И даже если мы и вправду прощаемся с полюбившимися за десятилетия персонажами, мы еще нескоро их забудем.

Особенный талант Уэлша в том, как он умудряется найти комедию в историях о сексуальной одержимости и предательстве, наркомании и смерти. И даже самые кровавые, самые чернушные эпизоды можно отнести к категории уютного чтения.

Сбросив лишний жир, Уэлш вновь набрал отменную форму – любо-дорого поглядеть.

Уэлш снова мастерски играет на нашей любви к запретным плодам, и чем запретнее, тем лучше.

Недавно Дэнни Бойл вернул наших любимых героев на большой экран, так что и новый роман придется как никогда вовремя. Бегби всегда был самой энергичной движущей силой этого ансамбля, теперь же он выходит на первый план. Да, по сюжету это триллер – но триллер в духе тарантиновских вестернов или военных приключений, когда жанровая оболочка скрывает нечто гораздо большее.

Проза снайперски точная, отточенная до остроты бритвенного лезвия.

Адреналиновая волна подхватывает читателя на первой же странице и несет, не отпуская.

Главной ценностью романов Ирвина Уэлша являются не лихо закрученные сюжетные линии (хотя они, несомненно, хороши), а язык самого автора и язык его персонажей. Язык уэлшевских романов сотрясает своей развязностью, но в то же время он искренен и точен. Он как бы схватывает те наши мысли, которые ушли в подполье, не желая находиться в одном помещении с нашими же обычными суждениями и умозаключениями.

Ирвин Уэлш превращает язык своего детства в средство создания фантастического мира, выходящего далеко за пределы окрестностей Эдинбурга, и маркирует им территорию, не просто ограниченную рамками определенного региона, но лежащую вообще за пределами буржуазной нормы. Язык у Уэлша порой важнее содержания текста. Следует отметить, что сам Уэлш весьма далек от воспевания того, что описывает; даже при передаче речи своих персонажей он все время сохраняет ироническую дистанцию. Герои Уэлша (по крайней мере те, которых он любит) страстно ищут выхода за пределы своего универсума. А когда его находят, оказывается, что нужная дверь возвращает тебя в ту точку, откуда ты начинал.

С литературной точки зрения Уэлш достаточно прост. Его произведения обычно написаны от первого лица с обильным использованием сленга, жаргона и диалектизмов – характерный пример того, что русские формалисты называли словом «сказ». Это влечет за собой сложности и для переводчика, и для читателя, но должно – по мысли поклонников – гарантировать аутентичность и подлинность высказывания. Сказовая манера у Уэлша дополнена нехитрой монтажной техникой, позволяющей ему избегать простого линейного повествования (особенно это заметно в «Кошмарах аиста марабу»). Впрочем, в 1990-е годы и то, и другое давно уже не в новинку. Вероятно, наиболее близким Уэлшу классиком XX века будет Луи Фердинанд Селин, с его жаргонизмами, натурализмом и экспрессией, сочетающимися с мизантропией и презрением к человечеству. Достоинством выбранного стиля служит то, что он позволяет избежать нравоучения: Уэлш, так же, как и Селин, может позволить себе не оценивать своих героев, отказавшись от роли непогрешимого автора.

Критика называет его «постмодернистским Роальдом Далем», однако сам он решительно разрывает с традициями нарочитой интертекстуальности и интеллектуальной усложненности: «Для того чтобы делать то, что я делаю, мне не требуются отсылки к другим книгам – я подпитываюсь своей собственной культурой. Я стараюсь использовать современную культуру: такую, как видео/музыку/эйсид-хаус, различные переживания – все то, что происходит вокруг. Вероятно, поэтому мои книги рассчитаны скорее на эмоциональное, а не на интеллектуальное восприятие. Если я захочу философии, то я обращусь к философам, а не к романистам».