Окраина города, но вид из окна прекрасный – пляж с деревянными грибками, река, белый теплоход на фоне прибрежного лесного массива; в стороне, по железнодорожному мосту грохочущей змеей ползет товарный состав. Поезд везет железную руду для завода, трубы которого коптят небо с другой стороны дома. Без металлургического комбината город зачахнет, Лариса прекрасно это понимала, но любоваться им не хотела. Хватит с нее родительской квартиры, окна которой выходили на завод. С раннего детства ей приходилось видеть дымящие трубы доменных печей, вдыхать закопченный воздух.

Комбинат никуда не делся, по-прежнему на нем льют чугун и сталь, гонят прокат – просто его не видно из окон квартиры, которую они собираются покупать с мужем. Цена и без того приличная, но Лариса согласилась бы доплатить за чудесный вид из окна. Да и воздух здесь более-менее. Ветер дует с реки, пахнет рыбой и камышом…

– Ну как? – спросил Паша.

Он у Ларисы бизнесмен; в девяносто втором году занялся животноводством, выращивал молочных коров, разводил бычков на мясо. А в прошлом году построил маленький завод по производству комбикорма. Дела пошли настолько хорошо, что с кредитами Павел уже почти рассчитался. И даже смог отложить приличную сумму на квартиру, которую они сейчас и собирались покупать.

– Надо подумать.

Лариса могла бы захлопать в ладоши от восторга, но за спиной стояла хозяйка квартиры, и ей вовсе не обязательно знать, что творится у нее на душе. А то не получится сбить цену, что в таких делах – обычная практика.

– А что здесь думать! Хорошая квартира, светлая, просторная.

– Да, но седьмой этаж… – вздохнула Лариса.

Она заведовала бухгалтерией мужа, и ей лучше знать, как вести дела. Поэтому Паша молчал.

– А лифт? – парировала хозяйка квартиры.

– Лифт может сломаться. Сами видите, что в стране творится – что не растащили, то разрушили. Все может быть… Нам предлагают такую же квартиру на втором этаже, в центре города. И цена такая же…

Хитрость удалась, и хозяйка скинула цену на целых пятьсот долларов. На том и договорились.

– А вдруг лифт правда сломается? – спросил Паша, когда они спускались вниз.

– Значит, разобьемся вместе, – прижимаясь к мужу, прошептала Лариса.

Ей всего двадцать лет. Она еще молодая, у нее вся жизнь впереди. Но умереть не страшно. Если вместе с мужем…

Кто бы мог подумать, что ей будет нравиться запах молока и перепрелой травы. В школе она была первой красавицей, ей прочили карьеру кинозвезды или фотомодели. Но для этого нужно было ехать в Москву, а Лариса испугалась. Не имела она той авантюрно-романтической жилки, благодаря которой люди становятся знаменитыми. Но и замуж за колхозника выйти не мечтала, потому страшно удивилась, когда поняла, что влюбилась в Пашу без памяти.

На своем дряхлом «уазике» он подъехал к Ларисе, когда она стояла на остановке, и сделал первое в их совместной жизни предложение. До этого Лариса никогда не садилась в машину к незнакомым мужчинам, но у Паши было столь добродушное и располагающее к доверию лицо, что возражать она не стала. Он подвез ее домой, предложил встретиться… А потом последовало главное в ее жизни предложение – руки и сердца. К этому времени Лариса уже влюбилась в него, поэтому не отказала…

Поженились они в октябре прошлого года, и с тех пор она живет в поселке, в старом доме, что достался Паше от прадеда. И ничего, жива-здорова и почти не жалуется. Теперь они будут жить в городе, в благоустроенной квартире. И Лариса рада грядущему новоселью, потому что сама этого хотела. Но если без Паши, то ей ничего не нужно. С ним ее не пугала даже самая грязная работа, а без него жизнь будет страшной и пустой…

Впрочем, умирать Паша не собирался. Он молод, здоров, и у него полно планов на будущее. Да и грязная работа Ларисе не грозит. Никто не заставляет ее лезть под коров на ферме, а на заводе у нее свой кабинет, смежный с мужем.

Дом на окраине города они выбрали не только из-за близости к реке. Отсюда им удобнее всего добираться до своего заводика – всего шестнадцать километров, и они на месте. Дорога, правда, не ахти, но для новенькой «Нивы» это не беда.

Через двадцать минут они уже были на месте. Рабочий день подходил к концу, неотложные дела за горло не держали, поэтому Паша предложил выпить бутылочку шампанского, и Лариса согласилась. Она всего лишь на третьем месяце беременности, и немного спиртного ей не помешает.

Гостей не звали, но они пришли без приглашения. Лариса с ужасом наблюдала, как в кабинет к мужу входят неприятной внешности люди в кожаных куртках на широких плечах. Один широколицый, с косматыми бровями над маленькими, припухшими глазами; другой – остроносый, с узким лбом и необыкновенно массивным подбородком. Их бы на фото снять, чтобы детей потом пугать… Но пока что страх испытывала сама Лариса. Агрессивное поведение этих людей пугало и наводило на дурные мысли.

– Шампунь пьем? – глянув на бутылку, нагло спросил широколицый. – На наши деньги?

– Кто вы такие? Кто вас сюда впустил? – возмущенно спросил Паша.

– А кто нас может остановить? – хмыкнул остроносый. – Мы – мафия, мужик. А мафия не спрашивает, когда приходить…

– Я смотрю, ты нехило здесь устроился, мужик, – прогрохотал его дружок. Он нарочно отвел в сторону полу своей куртки, чтобы Паша увидел рукоять пистолета. – Шампанское, секретутка супер-пупер…

Он похотливо глянул на Ларису, и ее передернуло от омерзения. Но сказать в ответ ничего не смогла. От сильных переживаний у нее перехватило горло, да и нормальные слова вдруг вылетели из головы, остались только нецензурные. А ненормативная лексика сейчас могла лишь обострить ситуацию.

– Лариса – не секретутка! – возмутился Паша. – Лариса – моя жена!

– А ты чего орешь, мужик? – Широколицый подошел к нему, схватил за грудки, припер к стене.

Паша не мог похвастаться атлетическим телосложением, но и слабаком он не был. Однажды Лариса своими глазами видела, как он кулаком уложил на землю гораздо более крепкого на вид мужчину. Но сейчас она не хотела этого видеть. Поэтому посмотрела на него умоляюще. И головой покачала. Дескать, не надо распускать кулаки: не тот сейчас случай. Ведь это бандиты, и в одиночку с ними воевать бессмысленно. И смертельно опасно.

Паша уловил ее взгляд и опустил руку. Он и сам понимал, в какой ситуации оказался.

– Ты лучше думай, как с нами рассчитываться будешь, – разжимая руки, сказал широколицый.

– А я вам что-то должен? – пальцами поправляя помятый ворот куртки, дрожащим голосом спросил Паша.

– Это наша земля. И все, кто на ней работают, платят нам!

– Кому «вам»?

– Боцману платят! А я Михей. Мы с Шуляком на этом участке работаем, – кивнул на своего дружка широколицый. – И все вопросы решаем. А вопрос у нас простой – кошелек или жизнь? Если платишь, живешь, если нет – идешь на удобрения… Хочешь, чтобы тебя с навозом смешали?