* * *

Люди сами себе устраивают проблемы, никто не заставляет их выбирать скучные профессии, жениться не на тех людях или покупать неудобные туфли.

Ф. Раневская

– Да поторапливайся ты, чего застряла! – Необъятного вида тетка, не иначе раздувшаяся так от злобы, довольно грубо толкнула меня в спину, отчего я едва не очутилась на асфальте носом вниз. Покидая стремительно маршрутку, неожиданно для себя оставила на ее порожке свой каблук. Уж чем так приглянулась ржавая ступенька гламурной итальянской шпильке, я не знаю, но вместе они составили нерушимый союз, в чем я тут же и убедилась, попытавшись отодрать деталь своей обуви от железного элемента «Газели».

– Твою ж дивизию! – воскликнула женщина, распластав огромную лапищу в видавшем виде шлепке рядом с моим каблуком. Бесцеремонно отодвинув меня в сторону, она выгрузилась из маршрутки и, ворча себе под нос ругательства, огромным лайнером поплыла в сторону рынка. Дверцы лязгнули, и желтая «Газель» зашуршала шинами по асфальту. В последний момент мне все же удалось вызволить деталь туфельки из маршруточного плена, и теперь я вертела ее в руках, решая, как поступить. Оглядевшись по сторонам, заметила урну и, прежде чем успела как следует подумать, скинула обувь и запустила ею в емкость. Туда же отправился и сломанный каблук, прочертив в воздухе красивую дугу.

Надо же! Да во мне умер, не родившись, черный баскетболист Шакил О’Нил – удивительно, но обе босоножки угодили прямехонько в цель, скрывшись в темных глубинах мусорного бака.

«Совсем как моя жизнь», – горько усмехнулась я своим мыслям и тут же почувствовала соленую влагу, предательски скапливающуюся в уголках глаз.

Устало опустившись на бордюр, принципиально проигнорировав стоящую на остановке скамейку, я дала волю эмоциям. Вернее, они сами вырвались наружу, без особого труда сломав хрупкую плотину сдержанности, сооруженную моим хорошим воспитанием.

Я ревела белугой, не обращая внимания на удивленные, местами сочувствующие, а местами и раздраженные взгляды прохожих, справедливо полагая, что мнение окружающих – последнее, что меня должно сейчас волновать.

А день, как назло, был такой чудесный! Светлый и погожий, в меру теплый – не жаркий и не холодный. Прекрасная весенняя пора, еще не отмеченная назойливыми мухами да злыми комарами. Подняв глаза в небо, я увидела, а может, мне это только почудилось, как белые хлопья облаков сложились в надпись: «Fin». Жаль, я никогда не умела читать знаки, а то наверняка тут же, как есть, босая, помчалась куда глаза глядят. Да вон хотя бы до канадской границы – только подальше от этого места.

Но даром Кассандры Боженька меня не наградил, а потому, нарыдавшись вдоволь, отправилась я прямиком на рынок – маршрутом той самой тетки, из-за которой недавно лишилась обуви.

Внимательно глядя себе под ноги, то и дело рискуя пораниться или вступить в то, во что сама я и превратилась, я едва не пропустила нужный мне лоток. И только его хозяин, безошибочно распознав во мне потенциального покупателя, что, конечно же, неудивительно, сам меня окликнул, произнося фразы с характерным кавказским акцентом:

– Э-э-э, дорогая, куда спешишь, слЮшай? ЗачЭм мимо Ыдешь? Туда не ходи, ко мне ходи! Посмотри, какой туфли красивый. Любой есть – золотой, молотой, красный, зеленый!

А ведь это он отнюдь не для красного словца говорил! Беглого взгляда на предложенный ассортимент оказалось достаточно, чтобы убедиться в правдивости рекламных заверений – радужное обувное многоцветие просто слепило глаза! Подобному выбору обрадовалась бы любая восточная красавица, а представительница цыганского народа так и вовсе продала бы за него душу дьяволу. Одна незадача – если и текла в моих жилах восточная или цыганская кровь, то до сей поры никак себя не проявила. Пульс не участился, дыхание осталось ровным, глаза не загорелись ярким светом. Одним словом, предложенный продавцом товар оставил меня равнодушной. Это если не сказать больше. Но делать нечего – в конце концов, не могу же я явиться босой на встречу с Захаровым. Не то чтобы мне так уж хотелось произвести на него приятное впечатление, но и окончательно ронять себя в его глазах – тоже не дело. В конце концов, достаточно того, что мне предстоит.

Поэтому я выбрала самые простые и неприметные туфли, огорчив тем самым продавца, считающего, что «такие ножки заслуживают лучшего». Тут, конечно, не поспоришь, но что поделать, если из всего представленного на прилавке ассортимента черные лодочки без каблука и были тем самым лучшим? Правда, продавец полагал иначе, поэтому усиленно пытался сосватать мне клеенчатые сандалии светофорных цветов, уверяя, что эта модель у него самая ходовая и популярная. Кто бы сомневался!

* * *

– Алексей Юрьевич просил подождать, – секретарша приветливо улыбнулась, указывая на мягкий диван для посетителей.

Я аккуратно примостилась на самом краешке. Как же это в духе Захарова! Этой встречи он ждал и добивался весь последний год, потратив немало денег и сил, чтобы она состоялась. И вот теперь, когда его оркестр готов сыграть победный марш, дирижер не торопится взмахнуть палочкой. То ли растягивает удовольствие, то ли наоборот – получает его прямо сейчас, унижая меня еще больше. А может, это мое богатое воображение вкупе с огромным самомнением? Вполне возможно, Захаров действительно попросту занят, а мое дело не представляется ему таким уж и важным. В конце концов, что для его империи еще одно приобретение? По его меткому выражению, «такую шелупонь», как я, «он съедает за завтраком в качестве закуски». Так что…

Почувствовав знакомое щекотание в области носа, я глубоко втянула им воздух и мотнула головой, отгоняя неприятные воспоминания – для слез сейчас не время и не место, успею еще глаза выплакать.

– Да, Алексей Юрьевич. Да, она пришла. Хорошо, – секретарша, приветливо улыбнувшись, одобрила высочайшую аудиенцию. С тяжелым сердцем вошла я в кабинет Захарова. Он же, напротив, пребывал в благодушном настроении, что, учитывая обстоятельства дела, совсем неудивительно.

В кабинете своего врага я оказалась впервые, и меня крайне удивил аскетизм окружающей обстановки. Он совсем не вязался с образом эксцентричного богача, коим слыл Захаров Алексей Юрьевич – личность в нашем городе известная, в том числе благодаря своим затратным выходкам. Каждое организуемое им мероприятие, будь то день рождения любимой собаки или покупка нового галстука, может, врут люди, но слыхала я, что праздновал он и такое, превращалось в эксклюзивное шоу. Деньги в буквальном смысле слова бросались на ветер и пускались в трубу – знакомый рассказывал, что на одном из торжеств Захаров стрелял купюрами из духовой пушки, с удовольствием наблюдая, как «челядь» едва ли не дралась за дензнаки. Не иначе, слава Воланда не давала мужику покоя.