«От ее матери перестали поступать деньги. Я больше не могу держать ее у себя. Пусть теперь ее забирает отец. Ho я не знаю его имени. Впрочем, он член клуба ‘‘Браунс”».

Как-то раз, давно, на пороге чопорного джентльменского клуба в Лондоне был оставлен младенец. Девочка.

К ее одежде была прикреплена записка. Поскольку самым насущным вопросом, занимавшим мысли членов клуба «Браунс», был вопрос: «Где я оставил свою вставную челюсть?», то только трое подходили по возрасту к беспутствам молодости: Эйдан де Куинси, сэр Колин Ламберт и лорд Джон Редгрейв.

Эйдан и Колин, воспользовавшись отсутствием в тот момент их друга Джека, поспешили приписать подкидыша ему. Ведь всегда легче назвать виновником того, кого нет рядом. Не так ли? Однако по мере того как Эйдан проникся теплыми чувствами к очаровательной крохе-дьяволенку, он стал задумываться… не может ли прелестная малышка Мелоди быть его отпрыском?

Вынужденный встретиться со своим прошлым лицом к лицу, Эйдан отыскал очаровательную вдовушку Мэдлин Чандлер и привез ее в «Браунс», чтобы представить брошенному ей ребенку. Но дело в том, что у Мэдлин «было прошлое», тайна, из-за которой ложное признание казалось наилучшим шансом избежать беды.

Последовавшие за этим скандал и упреки были неизбежны — и его, и ее прошлое с треском столкнулось, и правда вышла наружу. Однако после того как воцарился мир и покой, появились сомнения у сэра Колина Ламберта.

Поэтому Колин, захватив маленькую Мелоди, отправился в Брайтон, дабы разыскать Шанталь, обворожительную актрису, которая на протяжении многих лет держала в плену его сердце. Однако Шанталь сбежала. Тогда Колин попросил ее швею, бойкую Пруденс Филби, найти Шанталь, поката не выскочила замуж за кого-нибудь другого.

Затем последовали путешествия, бурные, не всегда безопасные, приключения, встречи с разбойниками и воинственными великанами… которыми от души наслаждалась малышка Мелоди. Однако Колин начал страшиться долгожданного свидания с чаровницей, так долго занимавшей его мечты, потому что в нем пробудились чувства к огненно-рыжей, вспыльчивой как порох красотке Прю. Он разрывался на части, так как понимал, что должен ради Мелоди поскорее отыскать ее мать и спешно жениться, хотя сердце его, уже принадлежало Прю. К счастью, притязания Шанталь, столь же лживой, сколь и прекрасной, оказались фальшивыми.

Это счастливое открытие привело к неизбежному заключению.

Методом исключения получалось, что Мелоди должна была быть дочерью лорда Джона Редгрейва, наследника маркиза Стрикленда.

Так что когда Джек вернулся домой после нескольких лет присмотра за вест-индскими плантациями сахарного тростника своего дяди, его ждал настоящий сюрприз.

Потому что единственная женщина, которую он когда-либо любил, давно вышла замуж за другого.

Двадцать лет спустя…

— Пуговка?

Издав звук, средний между смешком и вздохом, Пуговка прервал свой рассказ и опустил взгляд на темную головку, прислонившуюся к его плечу.

— Да, Мелоди?

Мелоди выпрямилась, отчего стала выше его. Смущенно сморщив носик и потому показавшись еще моложе своих двадцати трех лет, она промолвила:

— Я знаю, что снова перебиваю тебя, но так просто не могло быть. Мама никогда не была замужем ни за кем другим.

И она бросила панический взгляд на изумительное свадебное платье от Лементье, висевшее всего в нескольких футах от них, словно ее напугало одно упоминание о замужестве. Вид этого изысканного творения из кружев и вышитого бисером шелка заставил ее вновь уткнуться лицом в плечо Пуговки.

— Не важно. Прости. — Ее голос приглушили смущение и тонкий шерстяной сюртук Пуговки. — Пожалуйста, продолжай.

Пуговка поднял одним пальцем ее подбородок и посмотрел в окаймленные черными ресницами глаза, синие, как небо в летний полдень.

— Мелли, если я доскажу эту историю, обещаешь надеть подвенечное платье, фасон которого придумал я сам и за которое взял с твоего отца умопомрачительную сумму денег?

Мелоди испуганно отпрянула:

— Но если я в него оденусь, то придется…

Пуговка неумолимо выгнул бровь:

— Если не можешь выговорить это вслух, то и сделать не сможешь.

Мелоди попыталась глубоко вздохнуть, но слишком заторопилась, и дыхание ее прервалось. Широко распахнув глаза, она побледнела и бросила на собеседника взгляд, полный отчаянной паники. Затем она выпрямилась и приложила руки к пылающим щекам.

Я не понимаю, что со мной происходит.

— Я тоже не понимаю, — терпеливо проговорил Пуговка, хотя и не так терпеливо, как произнес эти слова в первый раз, несколько часов назад. — Ты его любишь. Он тебя обожает. Совершенно очевидно, что вы предназначены друг для друга.

Она крепко зажмурилась и покачала головой:

— Предназначены друг для друга? Что это значит? Предназначены всегда жить вместе и делать друг друга несчастными, как большинство светских пар? Предназначены узнать, как причинить друг другу больше боли?

— Он никогда не причинит тебе боли! — нахмурился Пуговка. Не так ли?

— Не причинит, — шмыгнула носом Мелоди. — Но ведь он может… может… может… — Ее лицо сморщилось. — Он может меня бросить.

Пуговка взял в ладони ее личико, чтобы прекратить истерику.

— Никаких слез. Ты испортишь себе лицо.

Мелоди всмотрелась в него долгим взглядом.

— Пуговка, — наконец сказала она, надув губки, — ты хитрый.

Пуговка улыбнулся и, отпустив ее, быстро поцеловал в лобик.

— Хитрый, как лис. Если немедленно не прекратишь плакать, краснота не сойдет с лица еще несколько часов.

Пуговка снова обнял ее за плечи и привлек к себе.

— Значит так: ты выслушаешь замечательную историю о сложном ухаживании и браке своих родителей…

— Знаю, знаю. Ты уже говорил, что она легла в основу книги дяди Колина «Королева в башне», но я не верю, что в ней есть хоть одно слово правды. — Она устремила на него серьезный взгляд. — Никаких эльфов на свете нет.

Не обращая внимания на ее слова, Пуговка продолжил рассказ:

— Ты выслушаешь эту историю и успокоишься, узнав, что полная приключений женитьба в твоей семье не редкость. Ты с радостью наденешь это легкомысленное свадебное платье и будешь выглядеть в нем изумительно. Без намека на сомнения ты пойдешь к алтарю, выйдешь замуж за своего избранника и сделаешь его и, разумеется, себя счастливыми навек! — Он посмотрел на нее строго, но с любовью. — Понятно, миледи?

Она ответила грустным взглядом и, вздохнув, придвинулась поближе.