* * *

Сколько Сандра себя помнила, ей всегда снился один и тот же сон. И был этот сон таким реальным, что стоило Сандре наяву закрыть глаза, как память услужливо подсовывала страшные воспоминания, которые просто не могли быть правдой. И она, снова, ощущала холод булыжной мостовой под босыми ступнями, мерзкий сладковатый запах нечистот, голод, одиночество и усталость. Бесконечную, удушающую усталость. А еще полное отсутствие надежды.

И сон этот был самым страшным кошмаром ее жизни. Там она видела себя девочкой, совсем малышкой, нищенкой – грязной, оборванной, испуганной. В руках она держала когда-то шикарную, а теперь замызганную до неузнаваемости куклу. Эта кукла была ее единственным другом. Самым верным, самым лучшим другом на свете. Самым любимым. Она была последним маминым подарком. Сандра это твердо знала. Как знала и то, что мамы больше нет. И нет никого, кто ее когда-то любил.

И здесь к ней обязательно подходил человек. А Сандра каждый раз пыталась его разглядеть, но не могла. И в памяти он оставался темным пятном. Без лица, без возраста, без четких линий. И человек этот раз за разом задавал один и тот-же вопрос:

- Как тебя зовут?

И Сандра знала, что надо врать, что правду говорить нельзя. Но тоже раз за разом отвечала честно:

- Сандра.

И человек улыбался в ответ. Странно, лица его она совсем не помнила. Ни тогда, ни сейчас, почти двадцать лет спустя. А вот улыбку…, ее она помнила хорошо. И еще руки. Улыбка была бесконечно доброй, сочувствующей. А руки чистыми, холеными. И человек поднимал ладони к губам, а изо рта его вырывалось пламя. И он дул на это пламя, совсем несильно, нехотя. И пламя срывалось с рук, а Сандра внезапно начинала гореть. Вся, сразу.

И здесь она всегда просыпалась со слезами и криком. Испуганная, дрожащая, несчастная. И сразу становилась любимой и счастливой.

И мама ее утешала, а папа ее целовал в щеку и говорил, что защитит свою любимую малышу от чего угодно, даже от страшных снов. А бабушка предлагала лечь спать вместе, чтобы никакой кошмар не мог потревожить ее маленькую принцессу.

И Сандра всегда с удовольствием соглашалась. И рядом с бабушкой ее действительно не смел тревожить ни один кошмар. Но потом все повторялось. Не часто, нет, но пугающе регулярно, год за годом в один и тот же день – в ее собственный день рождения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На этот раз что-то пошло не так. Нет, сначала все было как обычно. Сандра купила коробку пирожных, гроздь винограда, корзиночку клубники, хамон, камамбер и шампанское - маленький брют, бутылочку на два бокала, благо такие сейчас продают. Набор, понятное дело, получился странный, но, что поделать, она и сама была странной донельзя. Всегда, всю свою жизнь, все двадцать пять лет. Наверное, именно поэтому до сих пор и не обзавелась друзьями.

Можно было бы, конечно, купить торт. Но зачем, скажите на милость, торт на день рождения одинокой девушке, которой даже в гости пригласить некого? Правильно, совершенно незачем.

Потом она поговорила с фотографией родителей. После пообещала бабушке, что в ближайшее время навестит ее и посадит возле плиты непременные бархатцы. Желтые, махровые, именно такие, какие та любила, пока была жива. Потом посмотрела сериал, убедилась, что Роман так и не решился признаться в любви Маргарите. Довольно хмыкнула, что-то типа: «Чего еще от такого недотепы ожидать?». И пошла спать. Дальше тянуть время не было смысла.

День рождения неумолимо приближался. И отменить его Сандра была не в силах. А, значит, сегодня ей снова придется пережить кошмар, придется плакать и кричать. Придется сжимать в кулаках подушку. И у нее будут болеть шрамы: и тот, который над бровью, и тот, который ниже на плече, и даже тот, который под коленом. И утешить ее будет некому. Ни мамы, ни папы, ни бабушки больше нет. И никого нет рядом. Со всем придется справляться самостоятельно.

Сандра выключила свет, укрылась с головой и, моментально провалилась в сон. И да, на этот раз что-то пошло не так. Девушка видела себя со стороны. Она впервые не смотрела на мир глазами этой малышки, а просто висела где-то сбоку и наблюдала за происходящим. Но она точно знала, что та девочка в видении – это она сама. Просто давным-давно – двадцать лет назад.

А малышка между тем шла по безлюдной улице. Ее, когда-то богатое и красивое, платьице почти превратилось в лохмотья. Оно было порвано и испачкано копотью. Как и руки, как и очаровательное личико. Босые ступни осторожно ступали по булыжникам мостовой. По плечам малышки рассыпались длинные черные локоны. А голубые, как аквамарины, глаза смотрели на мир с испугом. К груди малышка прижимала большую куклу в изумрудно-зеленом платье, такую же грязную, как и ее хозяйка.

А за спиной у нее возвышались черная громада дворца. Только сейчас мало что напоминало о его недавнем величии. Совсем недавно там что-то произошло. Что-то страшное, какая-то катастрофа. Стены здания были частично разрушены. В небо от развалин тянулся черный дымный шлейф. Парковые деревья за ажурной оградой были изломаны, закручены винтом. Но сама ограда, как ни странно, уцелела. Не хватало только ворот. Их искореженные створки валялись по обе стороны от дороги.

А еще Сандра поняла, что запах, который она во сне двадцать лет принимала за запах нечистот, к нечистотам не имел никакого отношения. Вдоль дороги, с обеих сторон валялись тела. Много тел. И лежали они здесь не меньше суток. Но открытие это Сандру, к ее собственному удивлению, ничуть не напугало. Она всегда об этом знала. Просто не хотела вспоминать.

Сандра огляделась по сторонам. К замку приближался всадник. Девушка точно знала, что должно сейчас случиться. Но помешать этому не могла. Что может помешать прошлому, которое уже случилось двадцать лет назад. Ничего! И она просто смотрела.

Всадник, не доехав до малышки, остановил лошадь и спешился. Сандре впервые его удалось рассмотреть. И она не нашла в нем ничего демонического - обычный мужчина. Не молодой и не старый, не высокий и не низкий - ничего особенного. Разве взгляд - пронзительный и невероятно усталый. На мужчине был черный камзол и высокие сапоги с отворотами. Его темные волосы были небрежно собраны в хвост. Он посмотрел на малышку, улыбнулся и спросил: