Вообразите себе огромный остров, затерянный где-то далеко-далеко в бескрайнем океане. Может, его и не было никогда, поскольку единственные свидетели его существования лишь волны да ветер. Во всяком случае, долгие века остров этот оставался неизвестным для всего мира, и жили там, в полном уединении, суровые и мужественные люди.

Островом правил король. Его огромные владения занимали всю центральную часть. Оставшимися землями распоряжались приближенные короля, носившие титул сеньоров. Король даровал им исключительные права — держать армии и вершить правосудие, казнить или миловать подданных по собственному усмотрению. Они носили черные бархатные плащи с богатой оторочкой — отличительные знаки их положения, и были практически абсолютными властителями своих земель. И, тем не менее, сеньоры единодушно признавали власть короля, пользовавшегося среди них огромным авторитетом и уважением, и он, единственный, именовался его величество король.

Замки носили имена сеньоров. В южной части острова они были изящными, с остроконечными белыми башенками, и располагались вдоль побережья, небрежно распахнув объятия своих обширных парков морским ветрам. На юге никого не боялись. На севере же взору путника представала иная картина. Замки здесь напоминали цитадели, поскольку располагались в опасной близости от земель, хозяева которых не подчинялись королевской власти.

Остров носил красивое имя Систель. Когда я была маленькой, бабушка рассказывала мне о нем множество сказок, а я по-на-стоящему верила, что она сама жила там когда-то. И если бы историю этого острова, наравне с историей Франции, включили в университетскую программу, я наверняка получила бы по ней высший балл. Кроме того, меня бы наверняка стали умолять провести семинары для преподавателей, поскольку я знаю об острове все-все, до мельчайших подробностей. Мне известно, где и как изготавливали изысканные пряжки, которыми сеньоры скрепляли свои черные плащи, известно, что ели на ужин обитатели жалких лачуг Вокселя. Мне известно, что во владениях его преосвященства, Бренилизских лесах, живут колдуны и что королева Валина не зря так гордилась своими удивительными волосами: когда на торжественных приемах она стояла у золотого трона, они роскошной волной ниспадали до самого пола. Я знаю наизусть все легенды и сказки, которые мамы и бабушки рассказывали перед сном маленьким обитателям и обитательницам Систели.

Но ни одна из этих историй не завораживала меня так, как легенда о варьельском Проклятом, которую я и хочу вам рассказать...

* * *

На берегу моря в северной части острова возвышался мрачный замок Лувар. Его неприступные стены днем и ночью охранял гарнизон численностью более трехсот человек. Никто из других вельмож острова не осмеливался возвести такой величественный замок с такими высокими башнями, неприступными стенами и огромными чугунными решетками. Его построил повелитель Лувара Отон IV за триста лет до описываемых нами событий. Он возвел эту крепость, потому что ненавидел короля, и тот, в свою очередь, питал сильную неприязнь к своему вассалу за его непомерную гордыню и тщеславие.

История эта началась студеным вечером 27 декабря...

* * *

Тем вечером сеньор Лувара, которого звали Эммануэль, ужинал в окружении своих подданных. Неспешно вкушая пищу, он слушал их рассказы о суде над Проклятым — убийцей, чье дело рассматривалось в верховном трибунале Систели. Слушания должны были закончиться уже несколько дней назад, но новости в последнее время доходили до Лувара с запозданием. Зимняя распутица размыла дороги и сделала подъезды к замку практически непроходимыми. Приходилось довольствоваться предположениями и догадками:

— Я полагаю, господа, что ему отрубят голову. Таково ведь по закону наказание для отцеубийц? — высказал свое предположение герцог де Ривес.

— Не думаю. Ведь преступление было совершено с нечеловеческой жестокостью! Скорее всего, его сожгут на костре... В Монтеро говорят, что он совсем юный, можно сказать еще ребенок,— возразил ему самый молодой из вассалов Алексис де Шевильер, который много времени уделял новостям и потому знал всегда больше, чем остальные.

— Неужели он даже моложе вас? — вырвалось у Луи д’Икселя.

Шевильеру только что сравнялось восемнадцать, юноша очень не любил, когда об этом упоминали, особенно в обществе, а потому бросил на друга тяжелый взгляд. Тот забормотал извиняющимся голосом:

— Простите. Тысяча извинений. Я совсем не хотел вас обидеть...

Слушая их диалог, сеньор невольно улыбнулся. Ему самому недавно исполнилось двадцать пять лет, но он уже слыл могучим воином и властным правителем. К тому же бремя власти, столь рано свалившееся на него, делало его намного старше своих лет. Высокий, темноволосый, он сидел в своем резном кресле из темного дерева, искусно инкрустированном золотом. Знал ли он, что в тот самый момент шестеро черных всадников скачут по тропе вдоль моря прямо к его замку?

— Возможно, преступника отдадут на суд народа. Ведь его объявили Проклятым...— предположил Луи д’Иксель.

— Сеньор де Комбеваль сильно в этом сомневается, поскольку обвиняемый, говорят, не в своем уме,— возразил ему Шевильер.

— И мнению Комбеваля можно доверять?

— Но обвиняемый действительно не может быть в здравом уме, Луи... Он выколол своему отцу глаза кинжалом, а затем отрубил ему пальцы рук...

И всякий раз в этом месте моя бабушка останавливалась и, глядя на меня страшными глазами, спрашивала: «История про Проклятого из Варьеля полна леденящих душу подробностей. Ты уверена, что захочешь слушать об избиении розгами в кровь, о дикарях, корчащихся от боли в железных клетках, о детях, брошенных в ров умирать от голода, и о других ужасах, от которых кровь стынет в жилах? Может, я лучше расскажу тебе историю любви королевы Валены и прекрасного трубадура?»

И каждый раз, бледнея от страха, я отвечала ей: «Мне не страшно, бабушка, честное слово. Ты ведь мне уже не раз это рассказывала. Я нисколечко не боюсь. Продолжай, пожалуйста».

И она продолжала свой рассказ: «Шесть черных всадников после непродолжительного отдыха в тени скал вновь продолжили свой мрачный путь. А в замке Лувар тем временем продолжалась трапеза. Рука сеньора, застывшая было под столом, вновь легла на навощенное дерево. Шевалье же продолжал свой рассказ».

— Ходят слухи, что безумец кроме своего отца убил какую-то женщину. В этом случае его наверняка сожгут заживо,— предположил Ульмес.

— Точно известно, что он из Варьеля, с южного побережья острова. Говорят, его господин взял убийцу под стражу и держал под арестом три дня, прежде чем передать его стражникам Верховного Трибунала...

* * *

Пронзительный рев рога прервал Шевильера на полуслове. Придворные замерли в удивлении, узнав особый сигнал, возвещавший о прибытии посланников Регента. Де Лувар поднялся, резко отодвинув стул. Он знал, что подъемный мост опустят без его приказа,— Регент и его посланцы обладали исключительными правами,— поэтому молча накинул свой черный бархатный плащ и вышел, оставив вассалов в трапезной. За ним так же молча последовала охрана.