Влажные стены из черного камня блестели в густом свете волшебного фонаря.

– Когда твой служка сказал, куда меня ведет, я не поверил. Хотел даже устроить ему взбучку, но теперь вижу – совершенно напрасно. – Высокий, огромный, как гора, чернобородый посетитель в алой рубахе нараспашку и темных кожаных штанах хрипло хохотнул и прикрыл дверь. – Знаешь, а здесь совсем недурно и… уф… прохладно, – осматривая темницу, одобрительно покивал он и опустился на лавку рядом с худощавым человеком в зеленом платье, расшитом золотом. – Я…

– Гром. – Человек в зеленом платье поднял руку, прерывая посетителя. – Я разделяю твое удивление, но для серьезного разговора это место намного безопаснее моего тронного зала.

– Согласен. У твоего хромоногого братца, чтоб его сверы порвали, везде свои уши. Но мое предложение остается в силе. – Гром медленно сжал кулак, сдавливая воображаемую шею. – Аладар, ты меня знаешь: я – человек прямой. Только прикажи, и уже завтра мы будем дружно скорбеть по нему. Можно обойтись даже без крови. На Безымянном острове я знаю одного лекаря… Обещаю муки совести взять на себя. – Он зловеще улыбнулся.

– Боги, он же мой брат, – вздохнул Аладар. – И оставим Ванзелоса в покое. Я тебя вызвал по более важному делу.

– Не понимаю, что может быть важнее, чем лишить хромоногого жизни, – искренне удивился Гром.

– Может. – Аладар впервые повернулся к собеседнику и посмотрел на него грустными глазами.

Улыбка сползла с лица Грома.

– Клянусь всеми известными богами, лицо у тебя сейчас темнее этих стен. О-о, несмотря на то что прошло столько лет, я до сих пор помню этот взгляд. Последний раз ты смотрел на меня так, когда принимал решение о сдаче Мирацилла. Вот, видишь, мы опять вернулись к твоему брату.

Аладар понурился, кончики длинных серебристо-серых волос почти коснулись его колен.

– А может, он был прав? Не проходит и дня, чтобы я не думал, правильно ли тогда поступил?

– Хватит! Не будь ты мэнжем Семи островов, дал бы тебе в ухо. Никогда не смей сомневаться в сдаче Мирацилла. Спирфламы Джона Крылатого выжгли бы там все дотла. И ты не хуже меня это знаешь. И понимал это, когда принимал тяжелое решение. А от нашей с тобой смерти выиграл бы только твой проклятый братец.

– Можно было попытаться отогнать спирфламов баллистами, ревом…

– Вот именно, отогнать… Боги, зачем я тебе вообще это говорю?

– Но хлеб, зерно… У нас и до сдачи Мирацилла было слишком мало плодородных земель. А теперь мы вынуждены покупать все это в сто раз дороже, чем оно того стоит. А что будет, когда самоцветы на островах закончатся? Или короли бездарей запретят торговлю на Безымянном острове? Не будет ни хлеба, ни риса, ни мяса. Не будет ничего.

– Хлеб, зерно?!! – Гром угрожающе навис над Аладаром, словно и вправду собирался его ударить. – Ты думаешь, все те ублюдки, которые обвиняют тебя в трусости, думали о хлебе и о том, как накормить островитян? Это же полный бред! – Он топнул ногой, после чего, тяжело дыша, опустил ладонь на плечо Аладара. – Кроме того, мы всегда сможем наловить себе рыбы, – невесело улыбнулся он. – Ее-то у нас точно никто не заберет.

– Да, – мрачно произнес Аладар. – Рыбы и… соленой воды у нас в избытке.

– Послушай… когда я сюда шел, знаешь, что видел?.. Я видел чистые и светлые улицы. Я видел, как по ним со смехом бежали мальчишки. Я видел пустые темницы. Много-много пустых темниц. А почему? Потому что ты – прекрасный мэнж. Потому что твоим подданным не приходится воровать или убивать, чтобы прокормить себя или своего отпрыска. А в некоторых городах Грэйтлэнда попрошаек на улицах больше, чем клопов в грязном придорожном трактире. Я не говорю уже о том, что тебе легко могут разорвать глотку за кусок того самого хлеба, о котором ты так печешься. Семь островов – лучшее из известных мне королевств. Благодаря тебе и твоему отцу, пусть земля ему будет пухом. – Гром стер пот со лба, опустил взгляд, разглядывая волшебный фонарь на полу. – Так зачем ты меня звал?

– Габриэль…

– Что опять натворил этот несносный мальчишка? – хохотнул Гром.

– Пока ничего не натворил. – Аладар покрутил янтарный перстень. – Но, думаю, скоро обязательно натворит. Скажи, ты не заметил ничего необычного в его поведении?

– Да вроде нет, – пожал плечами Гром.

– А разве ты стал не чаще заниматься с ним в последнее время?

– И что в этом необычного? – не понял Гром. – Габриэлю нравятся мои уроки. Ему – умения, мне – хорошая разминка. Я обоими клинками «за».

– И как его успехи?

– Парень, скажу я тебе, молодец. Выкладывается по полной. Последние месяца… три. Не вижу повода для беспокойства.

– Сциники по языкам и культуре тоже это заметили. А вот сциники по истории, магии и философии им не очень довольны.

– И? – вопросительно уставился Гром на Аладара. – Очевидно, я должен сделать из этого какой-то вывод?

– Думаю, он готовится к побегу.

– Дела… – Гром удивленно покачал головой. – Ты уверен?

– К сожалению, уверен. Иначе я не стал бы беседовать с тобой здесь. В темнице.

– А, ну верно, – задумался Гром. – Это из-за свадьбы?

– Отчасти.

– Не в обиду будет сказано, но я бы тоже сбежал, если бы меня сватали за Бруну Сапиэнос. Эту ноби красивой могут назвать только ее родители.

– Возможно, в моих руках уже нет прежней силы, но глаза меня пока еще не подводят. Я прекрасно вижу, что она не идеал красоты.

– Ты слишком добр к бедной девочке, – гаденько усмехнулся Гром. – Не хотел бы я быть ее зеркалом.

– Но союз с дирром острова Красного камня…

– Твой сын, – развел руками Гром, с осуждением взглянув на хмурого Аладара. – Только я до сих пор не вижу своего места в этом деле… – После долгой паузы Гром настороженно покосился на собеседника. – Э-э, хоть ты и мой лучший друг, хоть и мэнж, эту просьбу я выполнить не смогу. А впрочем… – скуксился Гром, – я обязан тебе многим и до сих пор не смог отблагодарить как следует. Ладно, согласен.

– Ты о чем? – с недоумением спросил Аладар.

– О свадьбе, разумеется. – Гром заметно повеселел. – Постой, а ты разве не хочешь женить меня вместо своего сына на ноби Бруне?

Аладар нервно усмехнулся:

– Как ты только додумался до такой мысли?!

– Уф. – Гром приложил ладонь к груди. – Камень с души упал. А то, знаешь, я уже начал думать, чтобы составить Габриэлю компанию. Так, со свадьбой разобрались. Но, как я понял, проблема не только в уродстве ноби Бруны и желании родителей выдать ее замуж за Габриэля?