ЛИТТЛ-БЭТТЛФОРД, АНГЛИЯ

МАРТ, 1760

Сочетание стремительно несущейся лошади, крутого поворота на грязной дороге и женщины, идущей навстречу, не может быть хорошим знаком. Даже при лучших обстоятельствах шансы положительного исхода невелики. Но добавьте собаку, очень большую собаку, и… – пронеслось в голове у Анны Рен, – несчастье станет неизбежным. Возникшая перед Анной лошадь испуганно шарахнулась в сторону. Английский дог, бегущий рядом, кинулся ей под ноги, что, в свою очередь, заставило лошадь встать на дыбы. Копыта размером с блюдце молотили воздух. И, как следствие, огромный всадник оказался выброшен из седла. Мужчина упал к ее ногам, как ястреб, подстреленный на лету, разве что несколько менее грациозно. Раскинув длинные конечности и выронив рукоять кнута, он приземлился с эффектным всплеском в грязную лужу. Волна мутной воды окатила ее с головы до ног.

Все, включая собаку, остановились.

«Идиот», – подумала Анна, но вслух этого, разумеется, не сказала. Приличные вдовы определенного возраста – ей через два месяца должен был исполниться тридцать один год – не употребляют подобных слов по отношению к джентльменам, даже если джентльмены того заслуживают. Нет, конечно нет.

– Я очень надеюсь, что вы не поранились при падении, – вместо этого участливо сказала она. – Могу я помочь вам подняться? – Она улыбнулась сквозь стиснутые зубы промокшему мужчине.

Он не ответил на ее любезность.

– Какого черта вы делали посередине дороги, глупая женщина?

Мужчина поднялся из лужи и угрожающе замаячил над ней, пытаясь напустить на себя важность, как делают джентльмены, оказавшиеся в глупом положении. Его бледное лицо в потеках грязи и со следами оспы представляло собой ужасное зрелище. Черные слипшиеся ресницы и глаза цвета обсидиана едва могли скрасить большой нос, подбородок и тонкие, обескровленные губы.

– Я так сожалею. – Улыбка Анны не дрогнула. – Я шла домой. Откуда мне было знать, что вам потребуется вся ширина дороги…

Но, очевидно, его вопрос был риторическим. Мужчина отвернулся, игнорируя ее объяснения. Он не стал поднимать свою шляпу и кнутовище, а повернулся к лошади и начал проклинать ее низким и странно успокаивающим монотонным голосом.

Собака села, чтобы посмотреть на представление.

У гнедой костлявой лошади на шкуре были более светлые, словно выцветшие, пятна, которые придавали ей неуместную пегость. Она скосила глаза на мужчину и робко сделала несколько шагов в его сторону.

– Очень хорошо. Потанцуй здесь, как девственница, ущипнутая за сосок, ты, отвратительный кусок шкуры, изъеденной личинками мясной мухи! – проревел мужчина животному. – Когда я схвачу тебя, ты, незаконнорожденный отпрыск больного верблюда, горбатящего свою качающуюся задницу, я скручу твою идиотскую шею, обещаю.

Лошадь настороженно прядала ушами, прислушиваясь к нежному баритону, и наконец сделала неуверенный шаг вперед. Анна сочувствовала животному. Голос отвратительного мужчины напоминал прикосновение пера, которым провели по подошве ступни, – такой же раздражающий и соблазнительный. Она задумалась, выражался ли он подобным образом, занимаясь любовью с женщиной. Оставалось только надеяться, что он использовал другие слова.

Мужчина подошел достаточно близко к испуганной лошади, чтобы схватить за уздечку. Он постоял с минуту, бормоча непристойности; затем вскочил на лошадь одним гибким движением. Сырые штаны из оленьей кожи нескромно обрисовывали его мускулистые бедра, плотно прижатые к бокам лошади, когда он развернул ее.

Он склонил перед Анной свою непокрытую голову:

– Мадам, хорошего дня.

И, не оборачиваясь, пустил лошадь легким галопом вниз по дороге; собака мчалась рядом с ним. Через мгновение он скрылся из виду. Затем смолк и топот копыт.

Она опустила глаза вниз.

Ее корзинка лежала в луже, а содержимое – утренние покупки – рассыпалось по дороге. Она, должно быть, уронила ее, когда уклонялась от приближающейся лошади. Теперь полдюжины яиц источали желтки в грязную воду, а единственная селедка злобно смотрела на нее, недовольная столь недостойным приземлением. Она подняла рыбу и вытерла ее. Ее, по крайней мере, можно было спасти. Серое платье Анны, настоящий цвет которого не слишком отличался от цвета облепившей его грязи, жалко обвисло. Анна одернула юбки, чтобы они не липли к ногам, и вздохнула. Она посмотрела на дорогу в обоих направлениях. Голые ветки деревьев качались над головой. Маленькая дорожка оставалась пустынной.

Анна сделала вдох и произнесла запрещенное слово вслух, громко – перед Богом и своей вечной душой:

– Ублюдок!

Она задержала дыхание, ожидая, что ее поразит удар молнии или, что более вероятно, чувство вины. Ни того, ни другого не произошло, и это заставило ее почувствовать себя неловко. В конце концов, леди не бранят джентльменов, независимо от того, какова причина их недовольства.

А ведь она, помимо всего прочего, приличная леди, разве не так?

***

К тому времени, когда Анна добрела до главной дорожки, ведущей к ее дому, юбки высохли и стали жесткими от грязи. Летом крошечный палисадник перед домом заполняли пышные яркие цветы, оживляя его, но сейчас, в это время года садик был гол и неприветлив. Прежде чем Анна успела дойти до него, открылась дверь. Женщина небольшого роста с сизо-серыми локонами у висков показалась в дверном проеме.

– А, это ты, – Женщина помахала вымазанной в подливке деревянной ложкой, нечаянно роняя капли себе на щеку. – Мы с Фэнни готовили баранье рагу, и, по-моему, ее соус стал лучше. В нем уже почти нет комочков. – Она наклонилась вперед и прошептала: – Но мы все еще работаем над клецками. Боюсь, у них довольно необычная консистенция.

Анна устало улыбнулась своей свекрови:

– Я уверена, что рагу будет замечательным. – Она вошла в узкий коридор и поставила корзинку на пол.

Пожилая женщина просияла, но затем сморщила нос, когда Анна прошла мимо нее.

– Дорогая, какой-то специфический запах исходит от… – Она смолкла и уставилась поверх головы Анны. – Почему у тебя на шляпе мокрые листья?

Анна сделала гримасу и подняла руку, чтобы проверить на ощупь.

– Боюсь, со мной произошел небольшой несчастный случай на большой дороге.

– Несчастный случай? – Матушка Рен уронила ложку от волнения. – Ты поранилась? Твое платье выглядит так, будто ты валялась в свинарнике.

– Я в порядке, просто немного промокла.

– Так, тебе надо немедленно переодеться в сухую одежду, дорогая. А твои волосы… Фэнни! – прокричала матушка Рен в направлении кухни. – Нам придется вымыть их. Твои волосы, я имею в виду. Давай я помогу тебе подняться наверх. Фэнни!