Тони Марс

Вампиры тут голодные

Глава 1, про тех, кто не умеет пить

— Как же башка трещит. — простонал Степан, вставая с пола и заползая на диван. — Чтоб я, да ещё хоть раз так пил… — в глазах потемнело, в голове пульсировала тупая боль, но единственным тупым он считал здесь себя. Так нажраться, когда плохо переносишь алкоголь высшая мера глупости.

Ну, повод вчера был, как-никак 11 "Б", наконец, выпустился, такое нельзя не отпраздновать. Что они всем педагогическим коллективом и сделали.

Если честно, все эти: “К доске!”, “Пять!”, “Два!”, “Журнал!”, “К директору!”, уже порядком поднадоели. Конечно, в школьных буднях была своя эммм изюминка, но и она очень быстро усохла до состояния камня под гнётом бумаг, бланков и бесконечных отчётов. В общем, да, к концу третьего года своей преподавательской карьеры Степан ненавидел свою профессию, Менделеева и жизнь в целом.

— Проснулись, господин? — прозвучал голос где-то над головой. — Нажрались как свинья. — осуждающе донеслось оттуда.

Степан поднял голову и болезненно зашипел, когда солнце выжгло глаза. В ореоле света возвышался мужской силуэт, хотя, если присмотреться… Уж больно рожа смахивает на Шиповаленко, только глаза немного странные, знатно пацан постарался над своим косплеем. Наверно одиннадцатиклассники решили устроить себе маскарадную вечеринку и завалились в школу, а тут учителя после корпоратива. Но разве в 213 кабинете был диван?

— Так надраться с вашей устойчивостью к алкоголю — настоящий талант. — скупо усмехнулся парень и подал стакан с водой. Учитель прищурился, чтобы солнце не так ослепляло, и затяжно закашлялся, как курильщик со стажем.

Но вы не подумайте, нет, Степан был человеком приличным, преподавателем образцовым — не курил, и выпивал редко и мало, только на праздниках. И вообще, по утрам бегал. Раз в месяц, не чаще. Короче, ещё вчера он чувствовал себя молодым и здоровым, но сегодня утром, видимо, на фоне похмелья, ощущал всю тщетность бытия и дряблость своего ещё не старческого тела.

Степан сел, выпил половину стакана и взглянул на парня немного прояснившимся взглядом. Нет, это точно не Шиповаленко, голос другой, да и выглядит этот странный парень совершенно иначе, их двоих разве что по пьяни спутать можно.

— Ты кто? — хрипло спросил Степан, поражаясь, как незнакомо прозвучал его голос, словно принадлежал другому человеку. Мышцы рук неприятно ныли, стакан и тот держать тяжело. Нет, всё же не зря алкоголизм — это грех.

— Веце, кто же ещё? — гордо задрал нос парень. Впрочем, это не прояснило ровным счётом ничего.

— Веце значит, да… — Степан окинул взглядом собеседника, какой-то он уж больно худой и болезненный: кожа серая, волосы поседели до белизны и неестественные, будто кошачьи глаза салатового цвета. — А где я? — парень, назвавшийся Веце, недовольно выгнул бровь, поджал губы и демонстративно прошёлся по комнате, словно пытаясь безмолвно сказать, мол, посмотрите, в каком сраче вы живёте, вот он ваш дом родной.

— Вы в своих покоях. Что, не узнаёте их, да? — осуждающе проговорил Веце. — Вчера после встречи с отцом вы были так расстроены, что потеряли контроль и Измахэна умерла. — Степан с шоком оглядывал погромленную комнату: трещины на стенах, оторванную гардину, стол, переломленный пополам, кровать с оторванной спинкой и ножками, стул, застрявший в стекле окна, и бутылку, торчащую из потолка. — С горя решили напиться и устроили погром. — закончил Веце, разводя руками.

— А кто я? — на всякий случай решил уточнить Степан. Ну, потому что мало ли, лучше морально подготовиться.

— Не отошли ещё от похмелья? Что же, очень жаль. Из-за того, что граф урезал ваш бюджет в прошлом месяце, у нас теперь нет денег даже на простейшее зелье. — монотонно проговорил Веце, стряхивая обрывком шторы куски отвалившейся штукатурки с подоконника. — Не вспомнить собственное имя! Впервые на моей памяти вы так напились, господин Кифен. Как и говорили старейшины, ваше упорство компенсирует отсутствие таланта. Но кто бы мог подумать, что и на подобное ваше упрямство и старательность тоже распространяются. — продолжал ворчать Веце.

Кифен? Кто это?

Степан потёр ноющие виски и зажмурился от острой вспышки боли. Какие старейшины? Какое зелье? Да и слова про отца — смехотворно. Степан давно вычеркнул того человека из своей жизни, впрочем, как и отец их.

Мужчина опустил глаза, так незнакомо выглядело всё вокруг, даже одежда на нём и том пареньке Веце, и что-то руки у Степана бледные, наверно это похмелье так сказалось.

— Я не Кифен. — тихо, чтоб не вызвать новый приступ боли, сказал Степан.

— Да что вы такое говорите! — с наигранным удивлением всплеснул руками Веце. — И память отбило? Вы уж потерпите, господин, в конце месяца получите немного денег, сводим вас к лекарю и исцелим. Говорил я вам вчера, не надо биться головой о стену! Но кто бы меня послушал! — фыркнул обиженно парень. Степан скосил взгляд на стену, туда, где отчётливо виднелся отпечаток головы, немного крови и толстая трещина.

Ужас, да кем был тот Кифен, что почти смог проломить башкой стену?! Киборгом?

Ну, свой предел учитель знал всегда, и, чтоб потемнело в глазах, было достаточно просто резко встать. А тот Кифен же, похоже, без особых затруднений и серьёзных последствий мог позволить себе и головой о камень постучать. Хотя, возможно, стучал Кифен и вовсе не своей головой, кто его знает?

— Я не знаю, о чём ты говоришь. Я не Кифен, а Степан. — упрямо повторил мужчина, а у побелевшего, насколько это возможно с таким цветом кожи, Веце, из рук выпал кусок шторы, который он использовал как тряпку.

Паренёк с ужасом смотрел на своего хозяина, и когда понял, что нет, это не шутка, отшатнулся, задрожав от ярости.

— Да лучше б меня вчера вместе с Измахэной сожрали! — зло воскликнул Веце. — За что мне это! За что?! Чем я так провинился?! Почему переселенец?! — заголосил он, падая на колени и свирепо смотря колотя кулаками пол. — Почему Бог так несправедлив ко мне?! Чем я согрешил?! — со слезами на глазах выл парень. — Разве я так много просил в этой жизни? Разве был жадным? За что мне такое наказание?!

— Эм, с тобой всё нормально? — осторожно уточнил