Посвящается Сюзан Боуэн — которая поддерживала меня даже нарасстоянии двенадцати тысяч миль

История о том, как в поисках смысла жизни одна девушкаисколесила всю Италию, Индию и Индонезию

Говори правду, только правду и ничего, кроме правды.[1]

Шерил Луиза Моллер

В Индии, особенно в путешествиях по святым местам и ашрамам,повсюду встречаются люди с четками на шее. Такие же четки висят на шеях голыхкостлявых йогов устрашающего вида, глядящих на вас с фотографий, развешанных накаждом шагу. (Правда, иногда на них встречаются и откормленные йоги сдобродушной улыбкой.) Эти четки называются джапа-мала. В Индии их использоваливеками: они помогают индуистам и буддистам поддерживать сосредоточение во времярелигиозной медитации. Четки берут в одну руку и перебирают пальцами по кругу —одно повторение мантры на каждую бусину. В эпоху религиозных войн средневековыекрестоносцы, придя на Восток, увидели, как местные молятся и перебираютджапамала. Обычай им понравился, и они привезли четки в Европу.

В традиционной джапа-мала сто восемь бусин. У восточныхфилософов-мистиков число «сто восемь» считается самым благоприятным:совершенное трехзначное число, которое делится на три, а составляющие его цифры«один» и «восемь» при сложении образуют девятку — три умножить на три. Цифра«три», в свою очередь, воплощает идеальное равновесие, и это понятно любому,кто когда-либо видел Святую Троицу или простой барный табурет. Так как моякнига посвящена попыткам найти равновесие, я решила организовать ее по типуджапа-мала. В ней сто восемь глав, или бусин. Цепочка из ста восьми историйделится на три больших раздела, посвященных Италии, Индии и Индонезии, —ведь именно в эти три страны меня завел поиск собственного Я, которому япосвятила целый год. Выходит, что в каждом разделе по тридцать шесть глав, иэто число имеет для меня особенное, личное значение — я пишу эту книгу на тридцатьшестом году жизни.

Но довольно нумерологии — иначе вы начнете зевать, так и неначав читать. Хочу только сказать, что сама идея нанизать одну историю надругую, подобно бусинам джапа-мала, кажется мне такой удачной, потому что в нейесть структура. Искренний духовный поиск всегда был связан со строгойсамодисциплиной и остается таким и сейчас. Истину не нащупать случайно,разбрасываясь по пустякам, даже в наш век, когда вся жизнь — сплошноеразбрасывание по пустякам. Четкая структура пригодилась мне и в духовныхпоисках, и в написании книги; я старалась не отвлекаться от «перебираниябусин», чтобы все внимание было сосредоточено на цели.

Но это еще не все. У джапа-мала есть еще одна,дополнительная бусина — специальная, сто девятая. Она висит за пределамисовершенного круга из ста восьми как медальон. Раньше я думала, эта бусина —что-то вроде запасной на непредвиденный случай, как пуговка, пришитая изнутри кдорогому свитеру, или младший сын в королевском семействе. Но оказалось, стодевятая бусина служит более высокому предназначению. Когда во время молитвыпальцы доходят до этой бусины, отличной от остальных, следует прервать глубокуюмедитацию и вознести благодарность духовным учителям. Моя сто девятая бусина —Предисловие. Я хочу взять паузу в самом начале и поблагодарить всех учителей,которые явились ко мне в этот год, порой принимая любопытные обличья.

Однако больше всего я благодарна своей гуру, позволившей мнеучиться в ее ашраме в Индии. Эта женщина — само воплощение человечности. Думаю,сейчас самое время прояснить еще вот что: в книге описаны исключительно моиличные впечатления от пребывания в Индии. Я — не теолог и не официальныйпредставитель какого-либо течения. Именно поэтому не называю имени своей гуру —кто я такая, чтобы говорить от ее имени? Учение этой женщины говорит само засебя. Я также не упоминаю название и местоположение ее ашрама. Этомузамечательному месту ни к чему лишняя реклама, и оно просто не справится снаплывом желающих.

И наконец, последняя благодарность. Имена некоторых людейизменены по разным причинам, но, что касается учеников индийского ашрама(индийцев и европейцев), я решила изменить их все. Я уважаю тот факт, чтобольшинство людей отправляются в духовное паломничество не затем, чтобы ихимена потом всплыли в какой-то книге. (Кроме меня, конечно.) Я сделала лишьодно исключение для своего правила всеобщей анонимности: Ричард из Техаса. Егона самом деле зовут Ричард, и он на самом деле из Техаса. Мне захотелосьназвать его настоящее имя, потому что этот человек сыграл в моей жизни важнуюроль.

И последнее: когда я спросила Ричарда, как он относится ктому, что в книге будет написано о его алкогольно-наркотическом прошлом, онсказал, что ничуть не возражает.

Ричард ответил: «Я и сам хотел, чтобы все об этом узнали, ноне знал, как лучше сказать».

Но об этом потом. Сначала все-таки была Италия…

Вот бы Джованни меня поцеловал…

Но это плохая идея, и причин тому миллион. Для начала —Джованни на десять лет меня моложе и, как и большинство итальянцев до тридцати,до сих пор живет с мамой. Одно это делает его сомнительной кандидатурой дляромантических отношений, тем более со мной — писательницей из Америки, недавнопережившей коллапс семейной жизни и измученной затянувшимся на годы разводом,за которым последовал новый горячий роман, разбивший мое сердце вдребезги.Из-за сплошных разочарований я стала угрюмой, злой на весь мир и чувствоваласебя столетней старухой. К чему тяготить милого, простодушного Джованнирассказами о моем несчастном покалеченном самолюбии? Да и к тому же я наконецдостигла того возраста, когда женщина волей-неволей начинает сомневаться в том,что лучший способ пережить потерю одного юного кареглазого красавчика —немедленно затащить в койку другого, такого же. Именно поэтому у меня уже многомесяцев никого не было. Мало того, по этой самой причине я решила дать обетцеломудрия на целый год.

Услышав это, смышленый наблюдатель непременно спросил бы:тогда почему из всех стран на свете я выбрала именно Италию?

Хороший вопрос. Это все, что приходит в голову, особеннокогда напротив сидит неотразимый Джованни.

Джованни — мой языковой партнер. Звучит двусмысленно, ноничего такого в этом нет (увы!). Мы всего лишь встречаемся несколько вечеров внеделю в Риме, где я живу, чтобы попрактиковаться в языках. Сначала говоримпо-итальянски, и Джованни терпит мои ошибки; потом переходим на английский — итогда уж моя очередь быть терпеливой. С Джованни мы познакомились через нескольконедель после моего приезда в Рим, благодаря объявлению в большом интернет-кафена пьяцца Барбарини — того, что стоит прямо напротив фонтана с атлетичнымтритоном, дующим в рог. Он (Джованни, не тритон) повесил на доске листовку:итальянец ищет человека с родным английским для разговорной практики. Рядомвисело в точности такое объявление, слово в слово, даже шрифт был одинаковый —только адреса разные. На одном объявлении был имейл некоего Джованни, на втором— Дарио. Но вот их домашние телефоны совпадали.