В один прекрасный день я вдруг поняла, что смертельнонадоела сама себе. Надоели темные волосы, строгая прическа, голубые глаза,надоела родинка на щеке и ямочка на подбородке, надоело каждое утро тащиться наработу, видеть там всех, надоело держать мобильник всегда включенным, надоелоодеваться как «деловая женщина» и вообще надоело все, кроме Польки. Полька —это моя дочь. А еще мне уже заранее надоела предстоящая через два месяцасвадьба… Моя собственная. Надоела квартира, надоела машина — все надоело.Вообще! И что с этим делать? Ну, в принципе, можно отремонтировать квартиру,поменять прическу, купить контактные линзы другого цвета, новую машину,отменить, к чертям, свадьбу… Но от себя-то не убежишь… Только зря потратишьденьги, время, силы и потеряешь хорошую работу. И жениха. В моем возрасте такиеженихи на дороге не валяются, тем более что этого жениха одобряет даже Полина,а это само по себе уже достойно уважительного отношения. Так как же быть?Удавиться?

Но тем не менее я собрала волосы в привычный пучок, наделаодин из деловых костюмов, туфли на каблуках. Хорошо еще, сейчас не лето, когдав жарищу приходится надевать колготки. В нашем департаменте нельзя появляться сголыми ногами, и в брюках тоже нельзя. Однажды я решила схитрить и наделавместо колготок чулки на резинках. Чулки были чудо как хороши, но это кончилосьплачевно. Во время важных переговоров, когда нас было только трое — шеф,иностранный партнер и я в качестве переводчицы, — я вдруг ощутила, чтопроклятый чулок сползает с ноги. Я сразу сбилась, запнулась, к немаломуудивлению шефа, — такого со мной обычно не бывает… Я, конечно, взяла себяв руки, но после переговоров нам предстоял еще обед в ресторане, и времени нато, чтобы переодеться — запасные колготки всегда лежат у меня в столе, —не предвиделось. Я покрылась холодным потом.

— Вам нехорошо, Бронислава? — спросил шеф с такимявным неудовольствием, что я предпочла сказать:

— Извините, Владимир Никитич, колготки поехали.

Он покраснел от злости, но я не растерялась:

— Вы когда взмахнули рукой с сигаретой…

— Что? — уже побагровел он.

— Искорка попала на ногу! Можно мне пойти переодеться?

— Разумеется, и поживее! — хмыкнул он, видимо мояхрабрость ему понравилась.

Держа через юбку проклятый чулок, я похромала к себе вотдел.

— Брошка, что с тобой? — воскликнул мой коллега иприятель Вася.

— Не смей называть меня Брошкой! — привычноогрызнулась я, выхватила колготки, предварительно сорвав с себя окаянные чулки,чем несказанно удивила Васю и Светлану. Но мне было не до приличий.

Больше я чулки не ношу. Хватит с меня. Уж лучше париться вколготках! Хотя жаль, это красиво и сексуально. Мои коллеги утверждают, что сними такого никогда не случалось. Лилька, например, носит чулки на резинкахвсегда, даже в самые лютые морозы, и хоть бы хны. А мне с первого раза неповезло. К чему это я? Ах да, я себе надоела. Это отвратительное, ощущениепреследовало меня целый день как косточки в лифчике, хотя я уже давно не ношулифчиков с косточками. Именно потому и не ношу, что раздражают. К вечеру этодостигло такой силы, что я решила хоть что-то поменять. Самым простым инаименее разорительным способом, пожалуй, будет покупка новой помады. Я давнохотела купить себе ярко-красную. Может, станет полегче? Но не стало.

— Мам, ты что, спятила? — встретила меня Полька.

— Почему?

— Что за цвет? Жуть какая-то. Как будто ты только чтозакусила христианским младенчиком.

— Полина, что ты несешь?

— Просто адекватно реагирую на этот кровавый кошмар!Кризис?

— Какой еще кризис?

— Среднего возраста.

— У меня еще не средний возраст, у меня ещемолодость, — может, не первая, конечно, но все-таки.

— А когда начинается средний возраст?

— Ну лет в тридцать шесть, наверное, а мне толькотридцать два, а на вид дают вообще двадцать семь.

— Это когда меня рядом нет, — довольно ехиднозаметила Полина.

— Тебя все принимают за мою младшую сестру.

— Ужинать будешь?

— Буду. А что на ужин?

— Праздный вопрос. Конечно, супчик.

Чтобы не портить фигуру, мы на ужин обычно едим овощнойпостный супчик, кто-то нас научил. Это вполне съедобно, утоляет голод, и егоможно есть сколько хочешь. Правда, уже нельзя пить чай, но красота требуетжертв. Однако сегодня я этого не переживу.

— Нет, не могу. Собирайся, пошли в кабак!

— Ну точно, у тебя кризис! Хотя в кабак пойти совсем нехило. Зигзаг в любой диете приветствуется.

Кабаком у нас назывался маленький уютный ресторанчик,расположенный в соседнем доме. Когда мы туда вошли, я вдруг поняла, что и этозаведение надоело мне до тошноты. Но поблизости другого не было, а ехатькуда-то уже нет сил.

Полька с интересом листала меню, а я и открывать его нестала — и так наизусть знаю.

Когда милая девушка Жанна приняла у нас заказ, Полька,подперев лицо руками, осведомилась:

— Мам, что с тобой, а?

— Понимаешь, мне вдруг все надоело. До тошноты.

— И я?

— Ты пока нет.

— А Женя?

— Женя тоже надоел, но хуже всего то, что я сама себенадоела, понимаешь?

— Честно говоря, не очень.

— Твое счастье, — тяжело вздохнула я.

— Ты что, уже замуж не хочешь? — испуганноспросила Полька.

— Да я не знаю… Но наверное, не хочу!

— Ну знаешь, мам, в кои-то веки попался приличныймужик…

— Да мы его еще мало знаем. Все так быстро получилось…

— Вот и здорово! Выйдешь замуж, и тебя будутподстерегать сюрпризы на каждом шагу — не до скуки будет.

— Ишь ты какая умная! А мне удавиться охота.

— Мам, не вздумай! Мне еще рано быть сиротой.

— У тебя есть папочка.

— Фью! Где я, а где папочка! Да и нужна я ему тристалет… Мам, а ты возьми отпуск, съезди в Турцию, проветрись.

— Знала бы ты, как мне надоела Турция!

— Ну ты даешь! Турция ей надоела! Надо ж такоесморозить. Ну съезди в Египет.

— Не хочу. Отвяжись вообще от меня, ешь свой салат и неприставай!

Она, кажется, обиделась, во всяком случае, пожала плечами,надулась и стала с аппетитом есть салат с креветками. Но выдержала недолго: