«...Прошли времена набивания «стрелок» на пустырях, в зданиях нефункционирующих, разворованных за годы форсированной демократии заводов и на пустынных берегах морей. Дураков нынче нет. Сейчас для обмена наркоты на рубли, ракет «земля—воздух» на доллары и обещания убить на обещание исправиться выбираются площадки возле кинотеатров в момент начала сеанса, трибуна на стадионе во время третьего периода игры «Шинник» – «Барселона», или, на крайний случай, на кладбище, в момент захоронения. Так проще в ментуре гнать фуфло: мол, «Че, командир, спрашиваешь, что это я тут делаю? Не видишь шарф «Шинника» на шее, в натуре? Болею я тут, болею, блин!» Другой вариант – изобразить смиренный гнев на погосте: «Не стыдно, на фиг? Друга хоронят, а ты со своей «отравой» лезешь?»

– Какой он тебе друг, олень?! Хоронят ветерана брусиловского прорыва, а ты – кто? Правнук Брусилова?

Не волнует. Попробуй докажи.

Но и менты сейчас нижнюю губу по асфальту не волочат. Научились. Взяли моду вместо одной стороны на «стрелу» прибывать. А кто их сейчас от молодняка-братвы отличит? Тот же взгляд быковатый, лица, не обезображенные интеллектом, да «базар» бессмысленный. Поэтому приходится, чтобы хоть как-то отличаться от служителей закона, переодеваться в порядочные костюмы, куртки кожаные снимать, прически нормальные отпускать да разговаривать по-человечьи. И если на «толковище» только послышалось: «Че, в натуре, мусора, бля, «хвост» оттоптали? – «Стрелу» западло «прокалывать», на целых десять минут опоздали!» – расходится, вздохнув, братва. Ну, как можно дальше жить и барыгам «крыши» строить, если барыга на «разговор» мусоров приводит? Нет, не арестовывать за вымогательство. Просто объяснить, что не хрен заниматься архитектурой там, где «крыша» уже построена. Так братва скоро загнется, захиреет, как яблонька в засуху, если выхода не найдет. Все киоски – под «погонами», автосервисы – туда вообще лучше не соваться, даже нос в щелку не стоит засовывать – откусят по самые уши. Через пять лет, а это не за горами, придется положенцам из общака ментам уже не втихую отстегивать, а официально платить. Потому что если не заплатить – менты приедут и изобьют. Отберут пистолеты, автоматы, да еще под зад в окончании разговора дадут: «Теперь платить будете в два раза больше».

Вот так, жить становится все невыносимее. Раньше милиция работала «без права на ошибку», сейчас «вольное братство», прежде чем что-то отрезать, семь раз по семь раз отмерит. А все почему? Квартир служивым не выделяют, зарплату платят... ну, в общем-то, это зарплатой назвать нельзя – подаяние платят мизерное, на Канары, как в Штатах, не отпускают. Они от этого звереют, яко волки в голодный сезон, и начинают рвать то, что раньше сроду не пользовали, – «зелень», «берлоги» медвежьи, да «Мальборо» курить. Не все, конечно. Есть среди них и непригодные для стаи. Это – худшая из категорий. С теми не договоришься. Залезла эта нечисть в милицию, прокуратуру, суды, и если первые жизнь усложняют, то эти ее просто отравляют. Бьются насмерть и со своими, и с чужими. А как жить пацанам в эпицентре этой революции? Вот и приходится шарфы «Шинника» на шеи мотать да орать невпопад на стадионе.

Да, тяжело так жить. Плюс к этому беспределу – пострелять не дают. Найти – не найдут, но сколько крови выпьют?!

Но хуже всего, конечно, это эти, честные. С ними скоро вообще диггерами стать придется или в клетке с бегемотом, под водой, дела делать. Присасываются как пиявки – не оторвешь. И сосут, сосут... Ладно бы бабки сосали! Так они годы сосут из пацанской жизни! Чего далеко ходить? Есть тут один такой... Судья он. Ладно бы – мировой. Сидел бы с молотком в руке да со всей жестокостью бракоразводные процессы вел. Ну, или за долги бы кого загружал. Так назначила его какая-то... Назначил его федеральным кто-то же... Был бы бабой – «Зинкой-червонцем» бы кликали. Но мужик он. Антон Палыч Струге. Хотя меньше «червонца» тоже мало кому дает. Среди братвы идея ходит – купить Уголовный кодекс да выслать ему почтой. Чтобы почитал его маленько да с ужасом для себя обнаружил, что, кроме десяти лет «строгого», есть сроки и поменьше. Ладно уж, про «условные» промолчим. Нет, ну мыслимое ли это дело – за полкило «белого» на троих тридцать шесть лет выписать?! Или, еще пример, за полтинник баксов и три сожженных утюгом пупа пятерым пацанам пятьдесят и дал. Только – лет. Беспредел.

Пробовали Струге на бабе «запоганить» – такое даже в столице прокатывает – не получается. Хоть и холостой, а все равно ничего не выходит. Грешным делом подумали – «масти попутали», может, ему чего другого нужно, да «мальчика» ему «подложили»... Про это лучше не вспоминать. Не знали, куда ныкаться. Процинковали потом – есть у него баба! Не понятно ничего...

Две «тонны» долларов в конверте пробовали в стол подкинуть – трое из братвы упеклось. У них в одном углу видеокамера «тарилась», а у него – в другом, только раньше поставленная. ФСБ влетела как торнадо да троих курьеров слотошила, как фраеров. До сих пор им приходится передачки по пятницам носить в ИТК. Короче, полный бардак...

(Магнитофонная запись выступления вора в законе Слепого (А.К. Слепцов, 1958 г.р.) на сходке в г.Тернове, 12.03.01 г. Спецархив УФСБ по Терновской обл.)

У областного театра музыкальной комедии припарковались несколько автомобилей. Ничего примечательного в первых двух не было – две светлые (в темноте определенный цвет не просматривался) «девятки» и чуть темней, скорее всего – серый, «Паджеро». Люди вышли из машин и сгруппировались немного левее от входа, в стороне. Они отошли, чтобы не мешать тем, кто пришел сюда не разговаривать у входа, а на театральное представление. В Музкомедии давали «Сильву»...

– Ну, бродяги, что делать будем? – улыбнулся тот, что вышел из джипа. Выжидая, он переводил взгляд с лица одного из подъехавших на лица других. – Что хмурые как с перепоя?

Один из парней покрутил на пальце ключи и вздохнул:

– Ты, Пастор, не улыбайся. Смешного мало. В городе полный беспредел. Ты в курсе, что твой «держатель» мусорам весь общак сдал?

Тот, кого назвали Пастором, побледнел так, что изменился в лице.

– Как... сдал?

– Что, не смешно больше? – криво сощурился парень. – А вот так, сдал, и все!

– Сам, что ли?! – Пастор не мог прийти в себя.

– Почему – сам? – вмешался в разговор еще один пассажир «Жигулей». – На даче его РУБОП схавал, вместе со шлюхами, двенадцатью «АКМами» в подвале да всем общаком. Всем! А какая разница – сам или не сам?! Если тебе доверили казну держать, то нет разницы, как ты ее прое...л!!! Хоть инопланетяне тебя обнесли!

– РУБОП расформировали, – выигрывая время и быстро ориентируясь, заметил Пастор.

Один из стоящих напротив дернул веком и чуть повел плечом. Все знали, что это может означать. Если Фермер начинает подергиваться в легких конвульсиях, значит, лучше отойти подальше, сохраняя здоровье и жизнь. Многочисленные сотрясения мозга в боях на профессиональном ринге наложили на мотивацию поведения Ферментьева особый отпечаток. Если бы он сейчас был хоть чуть-чуть пьян, то стоящим рядом вообще лучше было бы разбежаться, бросив машины. После бутылки пива он превращался в «универсального солдата» и начинал калечить всех, кого видел перед собой. Поэтому пил он мало, зная свои «проблемы». Сейчас он был абсолютно трезв, но даже коллеги по разговору чуть шатнулись назад. В любой момент мог последовать удар. Мастер спорта международного класса по боксу, Ферментьев бил, не рассчитывая силы.