litbaza книги онлайнСовременная прозаРомантики и реалисты - Галина Щербакова
Романтики и реалисты - Галина Щербакова
Галина Щербакова
Современная проза
Читать книгу
Читать электронную книги Романтики и реалисты - Галина Щербакова можно лишь в ознакомительных целях, после ознакомления, рекомендуем вам приобрести платную версию книги, уважайте труд авторов!

Краткое описание книги

Галина Щербакова написала историю тех, кто страстно, как свойственно только русским, рвался в Москву, а потом получал от нее кто колотушки, кто дары, кто признания, а кто и изгнание. В чем-то это судьба самого автора и ее поколения, чьи поиски счастья были подчас так наивны и нерасчетливы.Как всегда в романах Г. Щербаковой, здесь много любви, потому что – считает автор – без нее мы вообще ничего не стоим.

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 69
Перейти на страницу:

I

Федя Марчик вернулся в город к майским праздникам. Бородатый, с розовой проплешиной, в модной курточке, он собирал вокруг себя слушателей и вещал:

– Столица, братцы, не для белого человека. Снес я в крематорий двух мужиков на четвертом десятке и понял: надо смываться. Трусцой, рысцой, чем можешь. У тех мужиков было все – степени, спецбуфеты, заграничные визы. А легли и не встали. Столица – это, родные мои, мясорубка. Входишь цельным куском – выходишь фаршем. И это при том счастливом обстоятельстве, если тебя не обмотает вокруг винта… А я хочу ходить на работу пешочком, не торопясь, хочу дышать носом и смотреть на девочек. Хочу патриархальности!.. Я человек полный, темп не для меня. Он разрушает мой образ. И вообще… Свои семьдесят я желаю прожить полностью… Меньше мне не нравится. Семьдесят полноценных, обеспеченных здоровьем годочков.

Среди Фединых слушателей были верующие и неверующие. Первые кивали и похлопывали Федю по круглому мягкому замшевому плечу. «Правильно, старик! – говорили они. – У нас и снабжение в норме, и хороший телевизор две программы из Москвы запросто берет. И тихо, лесом пахнет…»

Неверующие, в свою очередь, делились на злорадных и сочувствующих. Злорадные полагали, что Федю турнули из столицы за недостаток ума. Вот он и приспосабливает к себе старую, придуманную неудачниками истину, что мол, лучше быть первым в деревне… А вообще так ему и надо… Высоко взлетал, да на то же место сел… Сочувствующие тоже не верили Феде, соболезновали – как ему, должно быть, бедному, горько там, в глубине души. Себя представляли в его замшевой шкуре и ежились. Не по себе рубить дерево, ох, какое это вредное для здоровья занятие…

Ася наскочила на Федю, неся полную предпраздничную авоську. Тот не спеша шествовал из пединститута, где получил место на кафедре, в доме возле леса, где по утрам такой густой настой хвои, что обалдеть можно…

Он поцеловал Асю в щеку, и она долго потом ощущала прикосновение мягких Фединых губ, пахнущих заграничной жвачкой.

– Старуха! – вещал Федя, воздевая руки. – Слушай меня! Ходить надо медленно, пережевывать пищу тщательно, тяжестей не носить и улыбаться, улыбаться, улыбаться… Идти, так сказать, от внешнего к внутреннему.

Асе уже передавали этот его монолог – слово в слово. Она слушала и про себя отмечала – все точно. Нашел-таки формулу для оправдания своих неудач. Федя-пустыня, а туда же… Федей-пустыней его прозвали, когда он волею каких-то дурацких обстоятельств еще в институтские времена возглавил в обкоме комсомола лекторскую группу и стал поучать биологов, физиков и славистов, поправляя всех их с «точки зрения марксизма», пока его энергично не остановили. Вот тогда и пошло это точное – Федя-пустыня.

– Перестань, Федя! – не выдержала Ася. – Я это все уже знаю, мне рассказали.

Федя не обиделся. Он благодушно улыбнулся и, наклонившись к Асиному уху, спросил:

– Все не можешь простить? Неужели на всю жизнь затаила обиду? Не гуманно, Аська!

Дело в том, что пять лет назад в Академию общественных наук были представлены на область две кандидатуры – Федина и ее. Ася спала и видела возможность поехать учиться. В работе был кризисный период, когда кажется – все исчерпано, все написано, когда стало муторно от однообразия рубрик и тем: «Застрельщики соревнования», «Письмо позвало в дорогу», «С любовью к природе», «Педагогические раздумья»… Казалось – тупик!.. Я вдруг такая возможность – учеба, Москва. Даже разлука с семьей казалась не страшной. Но в академию послали Федю, а ей сказали так:

– Есть у тебя один недостаток. Женщина! Тебя даже рассматривать не стали. Федя, конечно, менее подготовлен, он навсегда останется рядовым мальчиком в хоре, но зато – мужчина…

Говорил так хороший знакомый, ответственный товарищ. Ради этого душевного разговора он даже вышел из-за стола, и они стояли у окна его кабинета, у шелковой лимонной шторы. Нельзя было ни обижаться, ни возмущаться, потому что всякий разговор у шторы – он и есть разговор у шторы. Тем более если слово «женщина» произносится с нежнейшей мужской лаской и легким прикосновением к плечу.

Тут, у окна, и Феде можно было дать объективную оценку – мальчик в хоре, и это не имело никакого отношения к тому, что положительные характеристики на него уже были подписаны. И слово «рядовой» в них без иронии Подразумевалось. Эти тонкие сложности или сложные тонкости выдвижений – как хочешь их назови – Ася уже давно постигла.

В общем, Федя поехал, а Ася осталась. Понемногу пережила кризис, успокоилась. А теперь Федя вернулся. Борода, степень, курточка, плешь, трубка, жевательная резинка, слово «шокинг»…

– Тебя бы Москва расплющила, – сказал он в ту встречу. – Поверь мне на слово.

– Ладно, – ответила Ася. – Расплющила, так расплющила.

– И, знаешь, давай дружить, – предложил Федя. – Я могу стать твоим внештатным автором. Про что бы тебе накропать?

…На майском празднике они оказались в одной компании. Федина жена Валя и Ася мыли на кухне тарелки. На Вале были франтовский брючный костюм и длинноволосый пепельно-сиреневого цвета парик.

– Хочешь, продам? – сказала Валя о парике. – Мне он надоел.

– Я не решусь напялить такой, – ответила Ася. – Еще не доросла до понимания.

– Чего там понимать? – удивилась Валя. – Мода не требует понимания. Москва вся в париках. А тут иду по улице – оборачиваются. Темнота!

– Тебе не жалко было уезжать из Москвы? – спросила Ася.

– Знаешь, когда в любой момент можешь вернуться, не жалко…

– То есть как это – в любой момент? – удивилась Ася.

– Я же не выписалась, – пояснила Валя. – Квартира за нами. Сдали одному аспиранту, он жену с собой учиться привез… Такая любовь!..

– Разве так можно? – удивилась Ася.

– Не можно. Нужно, – ответила Валя. – Нужно. Сын подрастет, поедет учиться, а у него – нате вам! – прописка.

– Не понимаю, – сказала Ася. – Значит, вы сюда не насовсем?

– Почему? Я в Москве жить не хочу, но прописки не отдам. В случае каких осложнений мы с Федей договорились – разводимся. Фиктивно, конечно…

– Треплешься? – В дверях стоял Федя, неодобрительно глядя на Валю.

– Аська своя! – махнула рукой Валя. – Своим – можно. И что мы с тобой, первые?

– Загонишь ты меня в гроб своим языком, – сказал Федя и приобнял Асю. – Не слушай ее. Никуда теперь я из родных краев не тронусь.

Ася рассказала все Аркадию. Он не удивился, не возмутился. «Ну и что?» – «А ты бы мог иметь две квартиры? И там и тут? Смог бы?» – спросила она. «Не дадут, – засмеялся Аркадий, – а то бы…» – «Не выдумывай! – оборвала его Ася. – Никто бы из наших не смог».

«Наши» – и сердце затопляла нежность. «Я становлюсь сентиментальной, – думалось Асе. – И пусть. Наших всегда буду любить».

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 69
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?