Лэнгли-Холл

Осень 1820 года

Леди Айрис, дочь графа и графини Лэнгли, сделала глубокий вдох и осторожно переступила порог гостиной. Тусклые лучи заходящего солнца падали на ковер. Мама ужасно гордилась этим ковром, превосходившим по качеству тот, что устилал пол гостиной его светлости. Немного поколебавшись, Айрис сделала еще один шаг и тут же остановилась. Камины, расположенные в противоположных концах комнаты, были затоплены, но девушка то и дело поеживалась. Впрочем, дрожала она не столько от холода, сколько от страха.

На протяжении семнадцати лет, то есть всю свою жизнь, Айрис пыталась во всем угождать родителям. А теперь она готова была навлечь на себя их гнев – ведь дочери совсем не подобает шантажировать своих родителей. Не говоря уже о том, что она собиралась сделать это, дабы избежать брака с герцогом, которого так желала ее мать.

Тея, ее сводная сестра, выросшая на островах Вест-Индии и оттого чувствующая себя гораздо более независимой, чем обычная молодая англичанка, часто говорила: «Победить в споре можно лишь в том случае, если хорошо знаешь своего противника. Кроме того, неплохо бы иметь то, что нужно твоему противнику, а также решимость победить во что бы то ни стало».

Айрис неплохо знала своих родителей, поэтому решила, что может поторговаться. А после того, что произошло накануне вечером, она готова была стоять на своем, чего бы ей это ни стоило.

Ах, Боже, будь его светлость хоть чуточку моложе и добрее!.. Но увы, вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову теперь назвать его добрым. Айрис слышала, что ни одна из двух его предыдущих жен не была счастлива. А если верить сплетням слуг, то его светлость даже не мог удержать подле себя любовницу. Он высокомерно полагал, что деньги и положение в обществе дадут ему все, чего он желает. И теперь он желал ее, Айрис.

Его светлость ясно дал это понять вчера вечером, перехватив девушку в холле после ужина. Айрис перед сном искупалась, тщательно помывшись душистым мылом с ароматом сирени, однако ей все еще казалось, что к ней прикасаются отвратительные руки старика и его узкие влажные губы. У герцога уже были внуки возраста Айрис, но, похоже, его это ничуть не смущало, и он, очевидно, думал, что и ее это не должно волновать.

Девушка вновь содрогнулась при воспоминании о его несвежем дыхании. Увы, родители всячески поощряли ухаживания старого развратника, чем приводили дочь в полнейшее замешательство. Нет, отец не проявлял своих эмоций столь же открыто, как мать. Он был вообще слишком сдержан. Однако он все же поощрял герцога.

Мать же, напротив, всячески давала понять окружающим, что более всего на свете желает брака своей единственной дочери с герцогом. Айрис наконец пришлось признать очевидный факт: положение в обществе, которое ее родители смогут занять благодаря родству с его светлостью, было для них гораздо важнее ее счастья. Это больно ранило Айрис. Подобную боль она уже как-то раз испытала в раннем детстве – когда поняла, что родители вовсе не нуждаются в ее обществе.

Если бы брак с герцогом помог ей наконец-то завоевать любовь родителей, в которой она так отчаянно нуждалась, Айрис скорее всего согласилась бы на него. К сожалению, она была уверена в обратном. Всю свою жизнь она пыталась заслужить любовь отца с матерью, но даже теперь, когда герцог уже протянул к ней свои руки, они продолжали придираться к ней.

После сегодняшнего разговора родители наверняка возненавидят ее, но Айрис готова была рискнуть. Она не выйдет замуж за герцога.

Родители не оставили ей выбора, и теперь она вынуждена была действовать смело и решительно. Герцог собирался приехать завтра, и у Айрис зародилось подозрение, что родители вознамерились объявить об их помолвке на балу, который устроили в честь ее дня рождения.

Собравшись с духом, Айрис вышла на середину комнаты. Она сможет! К счастью, и отец, и мать сидели в гостиной. Мать плела кружево, а отец, сидя за столом, читал газеты.

– Мама, папа, мне нужно кое-что сказать вам. – Айрис говорила очень тихо, но в комнате царила такая тишина, что родители сразу же подняли головы.

– В чем дело? – спросил отец, явно недовольный тем, что его оторвали от чтения.

– Я решила не выходить замуж за герцога.

Ну вот, она сказала это. А теперь предстояло самое трудное – твердо стоять на своем.

– Ты забываешься. Не тебе принимать подобные решения. – При этих словах отца Айрис почувствовала неведомое ей доселе раздражение. Почему принимать решение не ей?! Ведь речь идет о ее будущем! Значит, именно она должна принимать решение.

– Возможно, при других обстоятельствах я бы согласилась с тобой, папа, но сейчас – особый случай.

Тут мать наконец-то заговорила:

– Пожалуйста, помолчи. Ты всего лишь молоденькая девушка, и тебе следует прислушиваться к мнению родителей.

Айрис стиснула перед грудью руки, мысленно молясь, чтобы ей хватило терпения и смелости.

– Я не выйду замуж за герцога, – заявила девушка. – Вообще-то я решила, что сама выберу себе мужа, и я не собираюсь делать это в ближайшее время.

Отец поднялся из-за стола, и Айрис показалось, что от гнева он стал даже выше ростом.

– Как ты смеешь разговаривать с матерью в таком тоне?! Ты немедленно извинишься, и чтобы впредь я больше не слышал ничего подобного.

Несмотря на то что ее сковал страх – так бывало каждый раз, когда отец впадал в ярость, – последние сомнения в правильности выбранной линии поведения отпали.

Отец никогда не хотел ее слушать. Иногда Айрис казалось, что он был бы рад, если бы она вообще не появилась на свет. Но только теперь она поняла, почему он так к ней относился. Теперь Айрис знала все о предыдущем браке своего отца и о том, какую роль она сыграла в судьбе его первой жены, даже не имевшей возможности вернуться в Англию.

Как только Айрис стало известно, что у нее была старшая сводная сестра, мать которой умерла уже после того, как лорд Лэнгли женился во второй раз, все стало на свои места. Все считали родителей Айрис законными супругами, а между тем неопределенность отравляла им жизнь. И только в прошлом году они наконец-то обвенчались, имея на то полное право, причем произошло это в поместье, в обстановке строжайшей секретности.

Вот почему отец относился к ней как к обузе, а не как к любимой дочери. Но если уж она появилась на свет, то родители должны были считаться с ней, должны были любить свою дочь и уважать ее чувства.

– Прости, мама. Мне жаль, если мои слова расстроили тебя.

Леди Лэнгли молча кивнула, затем вновь сосредоточилась на своем рукоделии. Отец же вернулся к газетам, больше не удостоив дочь вниманием.

– Я скажу кое-что еще, прежде чем уйти и оставить вас в покое. – Айрис говорила так, словно к ней было приковано пристальное внимание родителей.