— И ты снова убит!

Озвучил очередной болезненный тычок под ребра Ивен, с легкостью увернувшись от моего, казалось бы такого стремительного выпада.

— Ты слишком быстрый! — возмутился я, сам же понимая, как по детски это прозвучало. Мне, как никак, уже тринадцать лет и оправдываться в проигрыше на тренировке вроде бы и стыдно, но Ивен был меня и старше и намного опытнее, что с ним невольно начинал себя чувствовать ребенком, что и проявлялось вот в таких вот репликах.

— Ага, ты так и разбойникам скажи, когда они к тебе в таверну придут зимой пограбить. Давай еще!

Я как можно быстрее разорвал с ним дистанцию, и прикрывшись щитом из круглого спила осины закружил вокруг воина. Места для маневра почти не было, тренировка проходила на небольшом пятачке между плетнем, поленницей и сараем, но вот дядя, несмотря на то что был в несколько раз больше меня — спокойно перемещался по площадке и ограниченность пространства ему нисколько не мешала. Дядя Ивер некогда был дружинником у лорда и жил довольно далеко отсюда, но в результате войн его сюзерена с соседом потерял семью, дом и раненный добирался почти десять дней до нашей таверны, где у него был последний родственник — мой отец. Рана оказалась серьезной, пошло загноение и руку пришлось отнять, но как оказалось, воином хуже он не стал. Когда дядя поправился, он взял на себя роль вышибалы в таверне, и за пару месяцев отучил всех местных и заезжих любителей помахать кулаками шуметь в нашей таверне. Помню, когда он с показной легкостью выкинул троих разгулявшихся стражников из таверны, а когда они пришли на следующий день поквитаться, с удивлением узнали, что он однорукий калека. То есть, когда он их выкидывал, они даже и не поняли этого.

— Хватит на сегодня, — снова с легкостью отбив мою атаку и для разнобразия увернувшись, зашел мне за спину и шлепнул палкой пониже спины, — щит не просто держи, ты им работай.

— Тяжелый, а рука устала…

Мужчина отложил на край поленницы свой меч из выструганной палки и принялся поправлять одежду, не забывая поучать.

— А в сражении щит приходиться держать часами и постоянно отбивать атаки противника. Тренируй руку, носи щит как можно чаще, как выдается минутка — одел и ходи с ним. И не просто ходи, а делай упражнение, руку вверх, вниз, в стороны, от себя, к себе. Друзей попроси, чтобы шишками в тебя постоянно кидали, не предупреждая, а ты отбивай…

— А давай, я сейчас шишек принесу, ты в меня покидаешь? — обрадовался я новому упражнению, но не тут то было.

— Нет, на сегодня хватит. Я за поросенком в деревню схожу, а ты матери обещал, что дров нарубишь, а то поленьев на пару раз осталось. Заодно и хват потренируешь.

С этими словами дядя развернулся и пошел в сторону таверны. Вздохнув, я зашел в сарай и взяв там колун, вернулся на площадку, и выкатив на середину огромный чурбан, принялся стаскивать к нему чурки.

Разрубить с первого удара установленную на чурбак чурку не удалось, топор вклинился в древесину и мне пришлось несколько раз бить им о чурбак, прежде чем добился успеха.

Следующий час я рубил дрова, представляя как я сражаюсь в грандиозной битве, а чурбаки — мои противники, от которых я отбиваюсь из последних сил, так как за мной таверна, мама, брат и конечно же невеста….

Раньше, до моего рождения у нас была большая семья и таверна процветала, так как все родственники жили тут и работали на обслуживании посетителей, но пятнадцать лет назад произошла вспышка чумы, очень много погибло, и таверной остались руководить мои родители. Было несколько наемных работников, и вроде дела шли неплохо, пусть я был маленький, я все равно прекрасно помню, как огромные караваны купцов останавливались у нас, но основной тракт перенесли на полсотни верст к востоку, из-за нового союза с Иргитанцами с выгодными торговыми отношениями и наша таверна быстро потеряла большую часть доходов. Вместо богатых купцов и дворян со своей свитой из посетителей остались только деревенские торговцы, вывозившие на продажу овощи, скот и лен. Были конечно и дворяне, имеющие поместья по направлению нашего тракта, да и большие караваны проходили по осени, но у нас они останавливались редко. Персонала у нас не хватало, а нанять новый ради редких заездов богатых посетителей было не на что. И отец и мать уступали организационному таланту дедушки и бабушки, которые владели таверной до моих родителей. Мама постоянно была занята либо готовкой, либо стиркой, либо занималась домашней птицей. Отец латал все, что требовало ремонта, занимался покупками материалов и продовольствия, стоял за стойкой, принимая заказы, да наливая селянам вонючее пиво, которое привозил наш новый родственник, муж старшей сестры, живущий в соседней деревне. Дерека я не любил, и даже не потому что мне он казался глуповатым и заносчивым, и даже не за то, что из-за него мы остались без хорошего повара, а сестра готовила вкуснее мамы, о чем конечно говорить не следовало, а из-за того после переезда к нему, Лара сильно изменилась, и как то иначе, с пренебрежением начала относиться и ко мне и младшему брату Янику. Янику только исполнилось одиннадцать лет и все на что хватало его помощи, это заставить его убрать зал после гулянки хорошо расторговавшихся в городе фермеров или натаскать воды на кухню. Хорошим подспорьем для нас стал Ивер, авторитета которого хватило на, чтобы нам вернули все долги и прекратили ломать мебель в пьяных драках. Также маме по хозяйству помогала Лаура, неизвестная нам ранее женщина, которая оборванная и замерзающая появилась на пороге таверны полтора года назад, да так и осталась с нами. Особо нам, детям, не рассказывали, откуда она взялась, но как я понял, в тех же войнах, что пострадал Ивер, пострадала и деревня Лауры и среди зимы они остались без запасов продовольствия. Она направилась в город, надеясь там заработать, но чуть не замерзла по дороге. Лаура разносила посетителям еду и выпивку, мыла посуду, занималась уборкой и стиркой… На мне были дрова, вода, помощь отцу с ремонтами и даже часто стоял за стойкой, обслуживая покупателей.

Вот и хозяйничали мы как могли, вшестером, в таверне, в которой раньше жило и работало шестнадцать человек…

Со двора начал доноситься какой-то шум, который все усиливался и нарастал и даже стало можно разобрать отдельные фразы.

— …В штанах…

— Да я тебе говорю, девка!

— … И вправду в штанах, позорище то какое…

Только я подумал о том, чтобы отложить дрова и выйти во двор, или не происходящее не стоит того, чтобы показаться на глаза родителям, пока не закончил с дровами, как услышал голос матери.

— Ивера надо сюда! Яник, бегом, верни Ивера, он только ушел в деревню!

Все, вот тут любопытство победило и я воткнув топор в чурку помчался между сарайчиками во двор. Чтобы позвать Ивера — должно произойти что-то необычное. Отец с матерью кроме парочки окрестных деревень и Города нигде не были, а вот дядя попутешествовал на славу и очень многое повидал и часто пользовался авторитетом в спорах между торговцами о географии или месте изготовления оружия или доспеха.