Алинда Ивлева

Призраки тёти Али

Шёл 90 — й год. Мне восемнадцать, и я начальник Милицейского питомника при Заводе «Полимерстройматериал», потому что больше некому…

— Завод накрывается, — комбат Маркин почесал квадратный небритый подбородок.

— Разворовали, — дерзко вставила я. Взгляд командира выстрелил в упор, отрекошетил на входную дверь. Я молниеносно среагировала, прикрыв её. Маркин потёр седеющие виски:

— Ивлева, ты это прекращай! Поняла? Я тут тоже не вечный, все твои инициативы прикрывать, с меня показатели требуют! — рука командира, испещренная вздутыми венами, словно реками на карте, потянулась было к сейфу. Краем глаза заметила Арарат. Наши взгляды пересеклись. Дверца железного ящика, полного секретов, с грохотом лязгнула.

— А если я и Кошкин, вдвоём, поднимем питомник, Кошкин не пьёт, и в обходы ходит. Дайте хотя бы папу месяцев.

Комбат тяжело вздохнул, дёрнул форменный воротник, ослабив галстук:

— Три месяца. Свободна.

Трудовые будни милиционера-кинолога — это путь канатоходца без страховки над бездной. На одной стороне хищники, на другой — феодальная власть и междоусобицы. И ты завис в моменте. Кормить собак нужно, а денег нет в бюджете. Ловить расхитителей казенного добра надо, а воруют директор и его заместитель, с разрешения начальников 1-го и 6 — го Отделов. Помните, наверное, каким дефицитом были в 90-е обои. Обои с «Полимерстройматериала» выезжали вагонами, а поймать для показателей разрешено только хищника — работягу.

Еду собакам, охраняющим завод, таскала на себе. Помню, как зимой ныли по — старушечьи все косточки, приходилось из детского сада на санках бидоны с остатками еды 37 кг весом таскать. А я весом на десять килограмм больше этого бидона. И наши собаки с голоду не сдохли. Мы с Кошкиным работали сутки через сутки, на износ. А вольеры почистить, воду из заводской столовой натаскать, ещё ночью все цеха обойти и огромную территорию. Сказать, что служба была не в тягость для тощей, неопытной девчонки- обмануть вас. Но я дала слово!

Тогда напарник и предложил вариант:

— Племянник мой без дела шатается, на учёт поставили, с плохой компанией связался, пусть в твою смену приходит, приобщи его к труду. Ты девка смышлёная, плохому не научишь, — Кошкин усмехнулся в усы с последней фразой.

Утром следующего дня, спеша на смену, прошла бы мимо, если б не окликнул грубый мужской голос:

— Тёть, — я вздрогнула. «Я ж не тётя». У ворот стоит высоченный парень, на вид лет двадцать. В сером ватнике, кирзачах, чёрной шапке, сдвинутой на нос. Руки в карманах. В уголке рта дымится сизыми клубами папироса. Изучающий, с прищуром, наглый взгляд серых с хрусталиками янтаря, глаз. Я подошла ближе, шершавый едкий дым обдал меня и исчез в морозном воздухе.

— Сергей? — вгляделась пристальнее в раскрасневшееся лицо парня.

— Георгич, — позёр манерно откинул щелчком пальцев окурок и протянул пропахшую табаком руку. — А тебя как звать, или тебя не зовут, ты сама приходишь? — ехидно улыбнулся в полрта, скрывая отсутствие переднего зуба. — Удар пропустил, — пояснил Георгич, заметив мой удивленный взгляд.

— Да, прихожу сама, как видишь, ведь ты у меня на поруках, а не я. Говорят, надо, чтоб ты встал на путь исправления! А почему Георгич? — я кивнула в сторону проходной.

— Говорят, умный не по годам, — блатной походочкой, загребая снег сапогами, двинулся Сергей следом.

"Ну и тип, неужели ему пятнадцать»? — рассуждала, сомневаясь, что этот гопник станет мне помощником в питомнике. Показала Георгичу свою вотчину. Познакомила с жителями питомника. Три огромных кавказца, которые подпускали к себе только меня, бесцеремонно облаяли чужака. Слепой старина Ирбис, ветеран- поисковик, настороженно принюхался. Лохматая рыжая Тери — среднеазиатка, которая при знакомстве оставила на моей руке пару шрамов, скалилась и урчала. Только кудлатая дворняга Колли, которую подобрала на улице, была счастлива при виде незнакомца. Прыгала на прутья клетки, виляя хвостом. Георгич без интереса слушал мои истории о судьбе каждого пса.

Я поставила боевую задачу сходу. Убрать клетки. Не нравится- никого не держим. Клетка Тери была самая грязная.

— Открываешь, выпускаешь, и все дерьмо откалываешь лопатой. Потом горячей водой заливаешь, быстро протираешь, — заметила краем глаза, как гонору поубавилось у помощника.

Я знала, что Тери первая не бросится, если её не трогать. Били её хозяева, на цепи держали, а потом бросили на участке. Когда дом сгорел. Нашла её: клоки шерсти на костях. Выходила. Георгич обмотал руку одеялом из вагончика, где кинологи грелись и отдыхали, выставил её вперёд и зашёл. Паренёк под два метра ростом стал заметно ниже, волочась вдоль вольерной стены на согнутых трясущихся ногах. Тери лапищей подвинула к себе алюминиевую миску с обглоданной костью, оскалилась, обнажив клыки, а из пасти повалил горячий пар. Георгич, не зная, как выгнать собаку из вольера, умоляюще посмотрел на меня.

— Тери, фу, — среднеазиатка преданно посмотрела, постучав обрубком хвоста о деревянный промерзший пол.

Георгич догадался, что я испытываю его, воспользовавшись моментом, он схватил кость и выкинул её из вольера. Доли секунды и Тери повисла на рукаве парнишки. Он побелел и замер. Процедил сквозь зубы:

— Тёть, че делать?

Я схватила «подругу» за ошейник, натянула его и намотала на кулак, хватка Тери ослабла, хоть она ещё и порыкивала. — Фу, иди гуляй, фу, — Тери знала и любила эту игру, с нападением на рукав, обмотанный одеялом. Но Георгич этого не знал.

Спустя месяц приобщения к труду и заботе о животных, Георгич освоился. Он и правда не зря звался по отчеству. Сообразительный, смелый, честный парень, который с большим уважением относился ко мне. Завязал с дурными компаниями, грабежами, выпивкой и бесцельным шатанием по улицам. К весне я командовала уже целым отрядом трудных подростков. Им нравилось сидеть со мной в засаде и выслеживать воришек. Слушать по ночам «Два Капитана» и «Повесть о настоящем человеке». Эти книги я заставляла читать каждого по очереди. Обязательным была спортивная подготовка и натаскивание собак. Одно время, мне казалось, что все без исключения парни были влюблены в тётю Алю. Так и не как иначе, они называли меня. Даже быковатый четырнадцатилетка, цыган Сашка, смирился, что девчонка им командует. Но позже ребята заметили, как Серёга смотрит на меня, любое невинное похлопывание по плечу одного из друзей расценивалось как покушение на собственность. Весной ко мне на разговор пришла сестра Георгича с матерью. Умоляла, чтоб не приваживала парня, он дома не живёт, а если бывает, то все разговоры только о тёте Але. Задурила голову, жизнь испорчу, на девчонок не