Элеонора Эндрюс была совершенно уверена: она устоит перед обаянием Хьюго Гровсмура независимо от того, что раньше никому не удавалось этого сделать. В газетах о нем ежедневно появлялись сенсационные статьи. Двенадцатый герцог Гровсмур был ужасно богат и самоуверен, а что хуже того, греховно красив и очень избалован.

– Не драматизируй, – с театральным вздохом сказала младшая сестра Элеоноры Виви, и ее длинные черные кудряшки подпрыгнули, когда она беззаботно тряхнула головой.

А ведь Элеонора просто едва намекнула на беспокойство по поводу своей новой роли гувернантки семилетнего ребенка, оставленного на попечение Хьюго.

Хотя Виви частенько бывала невыносимой, Элеонора не могла не любить ее. Сестра была ее единственной родственницей после того, как их родители несколько лет назад погибли в автомобильной катастрофе. Кстати, в тот день Виви была с ними и тоже чуть не погибла.

– Вообще-то я не драматизирую, – ответила Элеонора. Она не стала уточнять, что разыгрывание драм – удел самой Виви.

Виви разговаривала с Элеонорой, глядя на нее в зеркало в спальне маленькой однокомнатной квартиры, которую они снимали вместе в одном из наименее модных кварталов Лондона. В квартире была всего одна спальня, в которой помещалась только кровать и книжный шкаф; к комнате примыкала скромная кухонька. Виви накладывала третий слой туши на ресницы, чтобы сильнее подчеркнуть красоту своих глаз; один парень назвал их цвет теплым, ярким и золотистым.

Виви опустила кисточку для туши и демонстративно закатила глаза.

– Совсем не обязательно, что ты вообще увидишься с Хьюго, – произнесла она. – Ты будешь гувернанткой его подопечной, которая, давай посмотрим правде в глаза, ему не очень нравится. И неудивительно, учитывая всю эту грязную историю. Зачем ему общаться с тобой?

Пренебрежительный взмах руки Виви словно разогнал непристойные подробности, известные о Хьюго Гровсмуре благодаря публикациям в таблоидах.

Элеонора, как и все умеющие читать, знала три основных момента его биографии. Первый: его драматические отношения и расставание со всеобщей любимицей Изабель Вандерхафен; все были уверены в том, что Хьюго погубил ее своей шокирующей нечестивостью, которую не смогла исправить даже природная доброта Изабель. Второй: Изабель оставила Хьюго, когда забеременела от его лучшего друга, Торкиля; все согласились, что любовь окончательно одержала победу над злом и Изабель заслуживает лучшего. Третий: знаменитый брак Изабель и последующий трагический инцидент на лодке с упомянутым бывшим лучшим другом Хьюго; все это привело к тому, что знаменитый Хьюго стал законным опекуном ребенка, чье появление на свет навсегда разрушило его шансы на счастливое будущее с прекрасной Изабель.

И пока все это происходило, публика насмехалась, аплодировала и плакала, словно знала всех этих людей лично.

– У такого богача, как Хьюго, наверняка куча недвижимости. Нельзя ожидать, что он посетит даже половину своих домов в течение года. Или даже пяти лет, – беззаботно сказала Виви, и Элеонора напомнила себе – ее сестра знает, что говорит.

В конце концов, именно Виви проводит время с людьми из круга Хьюго Гровсмура. Она ходила в шикарные школы, и хотя она училась не слишком хорошо, зато посещала все известные вечеринки Лондона. Сестры были уверены, что однажды Виви очень удачно выйдет замуж.

Виви была моложе Элеоноры на восемнадцать месяцев. Обе сестры были красотками. Виви обладала очень стройным телом, загадочными глазами и пухлыми губами, при виде которых мужчины поголовно глупели. В прямом смысле этого слова. Ее густые кудри наталкивали на мысль о том, будто она только что выбралась из чьей-то кровати. Ее хитрая усмешка намекала на то, что Виви готова к любым приключениям и достанется тому, кто сумеет ее очаровать.

А ведь после аварии врачи сомневались, что она снова будет ходить!

Элеонора редко бывала на вечеринках, потому что постоянно работала. Если козырем Виви была ее красивая внешность, то Элеонора отличалась разумностью. И хотя двадцатисемилетняя Элеонора изредка украдкой мечтала о том, чтобы быть такой же обаятельной, как ее сестра, на самом деле она уже смирилась со своей ролью в жизни. Сестры потеряли своих родителей, и Элеонора не могла их вернуть. Также она не могла забыть многие годы лечения и операций, которые пережила Виви. Но она могла взять на себя роль матери Виви. Поэтому Элеонора работала и оплачивала их счета.

Вернее, счета Виви. Потому что только она покупала себе роскошную дорогую одежду, чтобы развлекаться на вечеринках с подружками и кавалерами.

Работа гувернанткой у самого ненавистного человека в Англии принесет Элеоноре максимальную прибыль. Именно поэтому она уволилась из архитектурной фирмы, где работала менеджером. О том, что Гровсмуру требуется гувернантка, узнала Виви. Информация пришла от ее богатеньких друзей, потому что такие люди, как герцог, уж точно не расклеивали объявления в местных пабах о вакансиях. Гровсмур был готов заплатить гувернантке кругленькую сумму.

– Ходят слухи, что он уволил всех бывших гувернанток менее чем через неделю работы. По-видимому, они были слишком красивыми…

Виви пожала плечами, но Элеонора не поверила, что ее сестра сожалеет. Маленькая грудь Виви безупречной формы слегка подпрыгнула под очень тонкой тканью короткого шелкового платья, в которое она нарядилась для вечеринки.

– Но ты идеально ему подойдешь! – заявила Виви.

Кадровое агентство, очевидно, было одного мнения с ней, поэтому вскоре Элеонора уже паковала вещи для поездки в дебри йоркширских болот, где находилось самое величественное поместье Англии. Гровс-Хаус уже много веков располагался на обширной территории мрачных болот.

– Гувернантка – второстепенный член домашнего персонала, Элеонора, – продолжала Виви. – Не гость. Очень маловероятно, что ты вообще встретишься с Хьюго Гровсмуром.

Элеонора с радостью бы на это согласилась. У нее не было звездной болезни или обостренного самолюбия. Она твердила себе об этом следующим утром, сидя в скоростном поезде, направлявшемся в Йоркшир.

Она не бывала на севере Англии с детства, когда еще были живы их родители. У Элеоноры остались смутные воспоминания о стенах, окружающих древний город Йорк, укрытый холодным туманом. Тогда она еще не знала, как быстро все изменится.

Но теперь бессмысленно раскисать. Она одернула себя, ожидая на октябрьском холоде электричку на железнодорожной станции Йорка. Жизнь продолжается.

Прибыв на крохотную железнодорожную станцию в отдаленной деревне Гровсмур, Элеонора ожидала, что ее встретят, как и планировалось. Но платформа оказалась пуста. На ней была только Элеонора, буйный октябрьский ветер и остатки утреннего тумана. Не совсем обнадеживающее начало.

Элеонора мрачно посмотрела на чемодан, в который она упаковала то, что, по ее мнению, понадобится ей в первые шесть недель в Гровс-Хаус. Этого ей было достаточно. А вот Виви путешествовала с кучей чемоданов, и у нее был полный шкаф одежды. У Элеоноры таких проблем не было. Через пару секунд она загрузила карту на своем мобильном телефоне и выяснила, что до поместья Гровс-Хаус двадцать – тридцать минут пешком.