Валентин пошатнулся и оперся свободной рукой о стол, стараясь не расплескать вино.

Что за странное ощущение, подумал он: кружится голова, путаются мысли. Перебрал вина? Духота? Или, быть может, здесь, глубоко под землей, сила тяжести ощущается сильнее…

– Ваше высочество, – пробормотал Делиамбер, – произнесите тост. Первый за понтифика, потом за его советников, потом…

– Да. Да, я знаю.

Валентин растерянно водил взглядом по сторонам, как ститмой в заливе, окруженный копьями охотников.

– Друзья… – начал он.

– За понтификаТивераса, – резко прошептал Делиамбер.

Друзья… Да, рядом с ним сидят самые близкие люди. Почти все – нет Карабеллы и Элидата: она отправилась на запад, где он встретится с нею, а Элидат в отсутствие Валентина держит на Замковой горе бразды правления. Но все остальные здесь: Слит, Делиамбер, Тунигорн, Шанамир, Лизамон и Эрманар, Тизана, скандар Залзан Кавол и хьорт Эйзенхарт – да, самые дорогие ему люди, опора его жизни и царствования.

– Друзья, – сказал он, – поднимите кубки и присоединитесь к тосту. Как вам известно, Божество не даровало мне легкой и приятной жизни на троне. Вы все знаете, какие трудности выпали на мою долю, с какими испытаниями довелось столкнуться, какие задачи возложены на меня и какие серьезные проблемы до сих пор ждут решения.

– Мне кажется, это неуместно… – негромко проговорил кто-то за его спиной.

И опять бормотание Делиамбера:

– За его величество понтифика! Вы должны произнести тост за его величество понтифика!

И то, и другое Валентин пропускает мимо ушей. Слова идут откуда-то изнутри, будто сами по себе.

– И если мне будет дарована милость вынести эти беспримерные трудности, – продолжал он, – то лишь благодаря поддержке, любви и советам друзей и товарищей – а этим могли бы похвастать немногие из когда-либо царствовавших правителей. И именно с вашей неоценимой помощью, дорогие друзья, мы наконец добьемся спасения от бед, терзающих Маджипур, и вступим в эру истинного братства, которого так желаем. Итак, мы готовы – охотно и с радостью – выступить завтра в великое паломничество по нашему царству, и я, друзья, поднимаю последний на сегодня тост – за вас, за тех, кто все эти годы поддерживал и направлял меня, и…

– Как странно он выглядит, – пробормотал Эрманар, – здоров ли он?

Валентина пронзил спазм ужасной боли. В ушах загудело, воздух в гортани и легких сделался горячим, как огонь. Он будто погружался в ночь – ночь столь ужасную, что она затмила весь свет и захлестнула его душу приливом черной крови. Кубок выпал у него из рук и разбился, и с ним раскололся весь мир, разлетелся на тысячи мелких осколков, что рассыпались по всем концам Вселенной. Головокружение сделалось невыносимым. И тьма – абсолютная, беспросветная, полное затмение…

– Ваше высочество! – крикнул кто-то. Хиссун?

– Он принимает послание! – другой голос.

– Послание? Не может быть! Ведь он не спит.

– Мой повелитель! Мой повелитель! Мой повелитель!

Валентин опустил взгляд. Все вокруг было черным, вверх от пола ползла тьма. Чернота будто звала его. Иди сюда, шептал тихий голос, вот твой путь, вот твоя судьба – ночь, тьма, гибель. Покорись! Покорись, лорд Валентин, что был короналем и что никогда не станет понтификом. Покорись. И Валентин покорился, поскольку пребывал в замешательстве и оцепенении духа, и ничего иного не смог сделать. Он заглянул в захлестывающий его черный омут и позволил себе упасть в него. Безропотно, не пытаясь хоть что-нибудь понять, он погрузился во всепоглощающую тьму.

«Я мертв, – подумал он. – Я плыву по течению черной реки, что возвращает меня к Источнику, и скоро я встану и пойду по берегу, чтобы найти дорогу к Мосту Прощаний, а потом перейду его и попаду в то место, где начинается и заканчивается всякая жизнь».

Его объяло какое-то странное умиротворение, ощущение чудесной легкости и покоя, неодолимое чувство, что вся Вселенная слилась с ним в священной гармонии. Ему казалось, будто он наконец-то освободился от бремени власти и снова лежит в колыбели, завернутый в теплые пеленки. До чего же хорошо! Тихонько лежать, и пускай все тревоги проплывают мимо! Это что – смерть? Что ж, тогда смерть – это радость!

– Мой повелитель, вы заблуждаетесь! Смерть – это конец всем радостям.

– Кто здесь?

– Вы знаете меня, мой повелитель.

– Делиамбер? Ты тоже умер? Ах, старый друг, какое уютное и безмятежное место смерть!

– Вы вне опасности, это да. Но вы не умерли.

– Но чувствую себя очень похоже.

– Вы настолько хорошо разбираетесь в смерти, мой повелитель, что так уверенно об этом рассуждаете?

– Но что же это, если не смерть?

– Больше похоже на чары, – сказал Делиамбер.

– Твои, колдун?

– Нет, не мои. Но, если позволите, я могу их снять. Ну, просыпайтесь. Просыпайтесь.

– Нет, Делиамбер! Оставь меня.

– Надо, мой повелитель.

– Надо, – с горечью произнес Валентин. – Надо! Всякий раз надо! Неужели нет мне отдыха? Оставь меня здесь, Делиамбер. Это место – такое мирное, а я не воинственный человек.

– Ну же, мой повелитель!..

– Скажи еще, что это мой долг.

– Нет нужды говорить то, что вы и так знаете. Просыпайтесь.