Я наблюдала в окно, как из кирпичного здания школы на противоположном конце поля гурьбой высыпали мальчишки. В нашем же классе занятия снова продлились дольше обычного.

Девочки уже ерзали на стульях и бросали нетерпеливые взгляды на настенные часы над классной доской. Моя подруга Хафса вздохнула.

– И последнее, – сказала нам госпожа Садия, взяв со стола стопку бумаг. – У меня для вас невеселые новости. Я наконец проверила ваши контрольные по математике. Справиться удалось лишь пятерым.

Класс издал коллективный стон.

– Ну все. Тише, тише, – успокоила она нас. – Это говорит всего лишь о том, что нам предстоит еще позаниматься. Результаты мы разберем завтра, а на следующей неделе предпримем вторую попытку.

– Вопросы были слишком сложными, – прошептала мне младшая сестра Сима. Мы встали в очередь у доски, чтобы забрать свои контрольные. – Надо было до осени остаться в младшем классе.

– Да ладно. Ты-то наверняка справилась, – тихо ответила я. – Ты когда-нибудь заваливала экзамен?

Подходя к госпоже Садие, Сима подтянула рукава. Только по ним было заметно, что моя старая школьная форма ей немного великовата. Госпожа Садия протянула Симе ее работу. Ну, как я и думала! Взволнованное лицо сестры озарила улыбка. Легкой походкой она вышла из класса.

– Извините, сегодня остаться не смогу, – сказала я госпоже Садие, когда класс опустел.

Вообще, это было мое любимое время в течение школьного дня. Когда все уходили, мы с ней часто оставались вдвоем. Здание будто бы облегченно выдыхало, ведь оно освобождалось от тридцати четырех человек, которые в течение дня сидели по двое за партами, занимавшими почти каждый метр пространства.

– Мама сегодня снова не вставала.

– Что, роды уже скоро?

– Да, поэтому папа попросил меня присмотреть за всеми.

– Мне будет не хватать тебя, Амаль, но он прав – семья всегда должна быть на первом месте.

Я знала, что хорошая старшая дочь должна во всем помогать семье. Но время, которое я проводила с мисс Садией после уроков, не просто доставляло мне удовольствие – оно было очень важным. Я мечтала стать учительницей, когда вырасту. Разве кто-то сможет меня научить такому лучше любимой учительницы? Я обожала мыть доску, подметать пол и слушать рассказы госпожи Садии про ее приключения во время учебы в институте. Мне нравилось наблюдать, как она готовится к завтрашним урокам, как перерабатывает материал, анализируя, что сегодня удалось, а что не очень. Как папа не понимал этого?

– На следующей неделе мне очень понадобится твоя помощь с разделом поэзии, – сказала мне учительница. – Некоторые ученицы ворчат по этому поводу. Может, ты уговоришь Хафсу не реагировать на тему так негативно? Знаю, она может легко склонить остальных на свою сторону. Тебя она послушает.

– Не думаю, что она так уж против чтения стихов. Вот когда она их пишет, то очень нервничает.

– А ты разве не думаешь, что стихи, наоборот, писать проще? Они ведь короче, чем эссе или рассказы.

– Но это совсем разные вещи. Великие поэты, такие как Галиб, Руми и Икбал, – у каждого из них было что сказать людям.

– А тебе разве нечего сказать?

– О чем бы я писала? – рассмеялась я. – О младших сестрах? О папином сахарном тростнике или его апельсиновых рощах? Я люблю читать стихи, но мне совершенно не о чем писать. Моя жизнь довольно однообразная.

– Неправда! Пиши о том, что ты видишь! Пиши о своих мечтах. Пакистан возник в мечтах великих поэтов. Разве мы живем не на той же самой земле?

То, как вдохновенно говорила госпожа Садия, было еще одной причиной моей искренней любви к ней. Но сейчас она меня почему-то не убедила. Не то чтобы я не гордилась своей семьей или нашей жизнью. Да, мне посчастливилось родиться в одной из самых состоятельных семей в пенджабской деревне. Но на самом-то деле наша деревушка такая крошечная, что даже не отмечена на карте.

Но я все же пообещала госпоже Садие поговорить с Хафсой. Вот чем запомнился мой последний школьный день: запахом мела для доски, голосами школьников, томящихся за дверью класса, и той легкостью, с которой я принимала эту привычную для себя жизнь…

По усыпанной гравием дорожке я бросилась догонять Симу и Хафсу. Сильно пекло солнце, нагревая хиджаб и спрятанные под ним волосы.

– Куплю госпоже Садие колокольчик – я его видела по телику. Ну, вроде тех, что звенят, когда заканчивается урок, – проворчала Хафса.

– Она не каждый раз задерживает нас после уроков, – возразила я.

– Помнишь, на прошлой неделе? – напомнила Хафса. – Как она все говорила и говорила о созвездиях. К тому времени когда я явилась домой, братья уже успели снять школьную форму и приступили к домашнему заданию.

– Но разве это не было интересно? – удивилась я. – То, как звезды в ночном небе помогают нам отыскать дорогу, если мы заблудимся? Или другие истории…

– Зачем забивать голову тем, как в небе соединяются разные точечки? Я хочу стать первым доктором в своей семье, а не первым астронавтом, – заявила Хафса.

Мы с Хафсой подружились так давно, что даже не припомню, когда это было. Но в такие моменты я ее не понимала. В отличие от Хафсы, мне хотелось знать все на свете. Как быстро летают самолеты? Почему некоторые оставляют за собой облачный шлейф, а некоторые нет? Куда прячутся божьи коровки, когда идет сильный ливень? Каково это – прогуляться по улицам Парижа, Нью-Йорка или Карачи? Существовало столько всяких вещей, о которых я до сих пор ничего не знала, хотя всегда стремилась узнать, и понимала, что за всю жизнь смогу узнать лишь небольшой процент из всего на свете.

– Как твоя мама? – спросила Хафса. – Моя мама рассказала, что у нее болит спина.

– Стало хуже, – ответила я. – Вчера она не смогла подняться с постели.

– Мама сказала, что это, наоборот, добрый знак. Боли в спине обычно означают, что будет мальчик, – сообщила Хафса. – Я знаю, это обрадует твоих родителей.

– Да, было бы здорово иметь братика, – заметила я.

– О! Глядите, дверь! – воскликнула Хафса, когда мы повернули и направились к нашим домам.

Она показывала на здание, которое недавно выросло рядом с деревенской мечетью. Раньше никакое здание не возникало вот так, без всяких объяснений. Две недели назад на нашем футбольном поле появился фундамент. Через неделю возвели кирпичные стены и вставили окна. А сегодня там уже красовалась дверь, окрашенная в лимонно-зеленый цвет!

– Не знаешь, что там такое? – спросила я Хафсу.

– Знаю, – улыбнулась она. Будь у Хафсы возможность, она не отходила бы от ящиков с фруктами в магазине своих родителей и слушала бы разные сплетни. – Хан Сахиб строит фабрику.