Палм-Бич, Флорида

— Действительно, вы очень похожи на меня, — тихо проговорила принцесса Эммелина д'Арси, удивленно подняв брови. — То же лицо, тот же рост, тот же возраст… А если бы еще и наши волосы были одного цвета, то… мы бы могли сойти за близнецов. Невероятно.

— Ну, про близнецов — это сильно сказано. Вы вдвое худее меня, ваше высочество, — ответила Ханна. — Стройняшка, как говорят у нас в Америке.

Принцесса Эммелина, казалось, не слышала ее — она была слишком увлечена рассматриванием Ханны с головы до ног.

— Вы красите волосы? Или это ваш естественный цвет? В любом случае оттенок просто шикарный — такой теплый, насыщенный каштан…

— Это краска. На несколько тонов темнее моего натурального цвета. Крашусь сама, — ответила Ханна.

— Ее можно купить здесь, в Палм-Бич?

Ханна не могла поверить, что принцессе, обладательнице роскошных золотых волос, может быть интересен оттенок ее краски.

— Конечно. Она везде продается.

— Я хочу сказать — не могли бы вы купить ее для меня?

— Я бы могла, но зачем она вам? Ведь вы и так красавица.

Полные губы принцессы Эммелины изогнулись в слабой улыбке, но выражение ее лица оставалось безрадостным.

— Мне бы хотелось на один день занять ваше место.

— Что?!

Принцесса отошла от Ханны и встала у одного из высоких окон своего номера люкс в отеле, выходивших на тропический сад.

— Я наделала множество глупостей, — тихо произнесла Эммелина, упираясь ладонями в стекло, как будто бы она была пленницей, а не одной из самых известных принцесс мира. — Но я даже не могу уехать отсюда, чтобы разобраться во всем. За мной постоянно ходят по пятам — не только папарацци, но и мои телохранители, секретарь, фрейлины! — Ее узкие плечи вздрогнули, а руки сжались в кулаки. — Хочу на один день стать обычным человеком. Такой, как все.

Горечь в голосе Эммелины заставила сердце Ханны сжаться.

— Что случилось, ваше высочество?

Принцесса покачала головой.

— Я не могу говорить на эту тему, — ответила она срывающимся голосом. — Но то, что случилось, очень плохо. Это может все испортить…

— Что испортить, ваше высочество? Мне вы можете все рассказать. Я умею хранить секреты и ни за что вас не выдам.

Принцесса быстро смахнула слезы и повернулась к Ханне:

— Я знаю, что могу довериться вам, поэтому и прошу о помощи. — Принцесса сделала глубокий вдох. — Я хочу, чтобы завтра днем мы поменялись местами. Вы останетесь здесь, в номере, и будете изображать меня, а я займу ваше место. Я уйду ненадолго — всего на пару часов, самое большее — на четыре-пять. Когда я вернусь, мы вернемся на свои места.

— Я бы рада помочь вам, но завтра я работаю. Шейх аль-Кури не даст мне отпуска, а даже если бы и дал, я все равно не сумею вести себя как принцесса.

— Шейх аль-Кури не может заставить вас работать, если вы больны. Даже он не посмеет вытащить больную женщину из постели. И вы сможете остаться в отеле — я закажу вам несколько спа-процедур, которыми вы сможете побаловать себя, пока…

— Но я разговариваю как американка, а не как брабантская принцесса!

— Вчера я слышала, как вы представили своего босса по-французски на турнире по игре в поло. Ваш французский безупречен, у вас нет ни малейшего акцента!

— Это потому, что я год прожила во французской семье, когда училась в старших классах.

— Так говорите завтра по-французски — это всегда обескураживает американцев. — Эммелина внезапно усмехнулась. — У нас все получится. Завтра утром принесите краски для волос — светлую для вас и каштановую для меня. Мы покрасим волосы, поменяемся одеждой и… Представьте себе только, какое приключение нас ждет!

Смех Эммелины звучал заразительно, и Ханна смущенно улыбнулась ей в ответ. Если бы она познакомилась с принцессой во время учебы в школе, ей захотелось бы с ней подружиться. В Эммелине было какое-то особое очарование.

— Это ведь займет всего пару часов, и только завтра днем, так?

Эммелина кивнула:

— Да, я вернусь к ужину.

— А вы не боитесь ходить по улицам одна?

— А чего мне бояться? Люди примут меня за вас.

— Надеюсь, вы не будете нарываться на неприятности?

— Ни в коем случае. Я никуда не уеду из Палм-Бич. Ханна, пожалуйста, скажите, что вы согласны мне помочь!

Как Ханна могла отказать ей? Принцесса явно была в отчаянии, а Ханна еще ни разу не отказывала тем, кто нуждался в помощи.

— Да, но только завтра.

— Спасибо! Merci! — Эммелина сжала руку Ханны. — Вы просто ангел! Вы не пожалеете о том, что помогли мне. Обещаю.

Рагува, тремя днями позже

Но Ханна все же пожалела — и пожалела так, как 11 никогда не жалела ни о чем другом. Прошло три дня с тех пор, как она поменялась местами с Эммелиной. Три долгих дня она выдавала себя за ту, кем она не была, три долгих дня лгала людям… Она должна была покончить с этим еще вчера, перед отъездом в аэропорт. Должна была сказать правду, пока имела такую возможность. Но вместо этого она села в королевский самолет и улетела в Рагуву, будто и впрямь была самой знаменитой принцессой Европы, а не американской секретаршей, которая случайно оказалась похожа на прекрасную принцессу Эммелину…

Она могла бы, могла бы, могла бы…

Ханна задержала дыхание, стараясь не поддаваться панике. Она попала в серьезную переделку, и чтобы выйти из этой жуткой ситуации без потерь, ей нужно сохранять хладнокровие. Но это было нелегко. Ей предстояла встреча с женихом принцессы Эммелины, могущественным королем Зейлом Илией Патеком. Она не знала ничего ни о королевских обычаях, ни о европейском образе жизни. И все же она была там, облаченная в дизайнерское платье ценой тридцать тысяч долларов, с изящной бриллиантовой диадемой на осветленных волосах. Она провела долгую сумасшедшую ночь, стараясь узнать и запомнить как можно больше о Зейле Патеке.

Только полная идиотка могла бы появиться перед королем и его свитой, изображая его невесту. Да, только полная идиотка могла так поступить, ведь никто не заставлял ее выдавать себя за Эммелину. Но она пообещала помочь принцессе — как она может подвести ее теперь?

Ханна напряглась и резко вдохнула, когда перед ней отворились высокие кремово-золотистые двери и перед ее взором предстал огромный малиновый тронный зал. Длинный красный ковер вел к трону в дальнем конце комнаты. Ханна услышала голос, объявляющий о ее появлении, сначала по-французски, а потом на рагувийском языке: