Пробуждение встретило меня ноющей болью в затылке и мокрыми простынями. Попытка подняться с постели, была остановлена сухощавой рукой, которая принадлежала морщинистому старику в темной рясе. На мой испуганный от непонимания взгляд он ответил чередой звуков на незнакомом языке.

— Где я? И что со мной произошло? — голос из собственного горла с трудом узнавался. Хриплый и сопящий как при тяжелой ангине.

— Неквес унгана. Кветесут. — старик продолжил гнуть свою линию и говорить на своей тарабарщине.

— Я не понимаю. — несмотря на сопротивление со стороны своей сиделки я все же приподнялся и сел на кровати.

— Х-ммм… — кажется, до деда стало наконец, доходить, что наше общение как минимум затруднено. Немного подумав, он попытался начать с азов. Тыкая в себя пальцем он на всю комнату принялся повторять одно и то же слово. — Родерик. Ман уст Родерик.

— Значит ты Родерик. — что за привычка говорить громче, когда тебя не понимают? Люди что серьезно думают, будто при криках незнакомый язык становится понятнее? — А я…

Попытка вспомнить свое имя ни к чему не привела. Как и попытки вспомнить, кто я и как здесь очутился. В голове стоял туман, будто ватой набили. Пауза затягивалась и, кажется Родерик подумал, что я совсем тупой и принялся снова мне представляться. Можно конечно и в молчанку поиграть, но хочется все-таки установить контакт. Да и что темнить хочется быстрей избавиться от няньки и поменять белье в которое, я сам похоже и напрудил в отключке. Сидеть в собственной луже не слишком приятно.

— Джон. Джон Смит. — это было единственное, что пришло в голову в качестве псевдонима.

— Джон? — старик улыбнулся и протянул свою ладонь. Немного помешкав, я ответил на рукопожатие.

Родерик, оказался настоятелем в отдаленном от чужих глаз монастыре в горах. Именно он заметил мое бездыханное тщедушное тельце, плавающее в озере. Достал, обогрел, приютил и даже вопросов не задавал. Хотя даже если бы и задавал я все равно не смог бы утолить его любопытство, так как все наше общение ограничивалось парой фраз и потугами объясниться на пальцах. Забавно бы выглядел допрос в форме шарад.

Все это я смог понять только интуитивно, так как абсолютно не знал местного языка. Очень скверная ситуация когда не можешь объясниться с человеком и даже поблагодарить его за доброту. Память ко мне так и не вернулась. Но стоило только провести тут пару дней, как окружающее стало все больше походить на сон. Буквально каждый фрагмент мозаики вокруг вызывал стойкое ощущение неправильности. Сложно передать словами, но я постоянно чувствовал себя не в своей тарелке. И вовсе не из-за компании старика. Напротив Родерик вынужденный обитать вдалеке от скоплений людей был приветлив и хоть я и не мог понять его, но чувствовал, что он не замышляет зла против меня и крайне сочувствует бедняге, которого всевышний привел в его дом.

На третьи сутки дед повел показать, где он меня нашел и мне удалось, наконец, увидеть свое лицо в отражении на воде. Жесткие черные волосы, узкое лицо с ярко выраженными скулами, маленький нос. Обычная внешность без каких-либо ярко выраженных отличий. Судя по телу, я еще не вышел из подросткового возраста. Худоба на грани дистрофии, тонкие руки и ноги. Видимо хорошее питание обошло стороной.

Не знаю, почему, но внутри явственно устоялось понимание, что нужно шевелиться, чтобы выжить. Пусть я не помню своего прошлого, но это не повод сидеть на заднице уставившись в одну точку в бессмысленных попытках всколыхнуть свою память. Пока я не могу ничего сделать со своим прошлым и стоит начать решать проблемы по мере их поступления, не забегая вперед. И первым на очереди шел язык. Без общения будет крайне сложно узнать больше о том кто я такой. Эту мысль удалось донести до Родерика, и он был не против, а даже скорее за. С новым рождением придется полностью оказаться в шкуре малого дитя и учиться заново счету и письму.

Помимо учебы приходилось заниматься и помощью в хозяйстве. Я не был единственным обитателем небольшого монастыря. Кроме моего первого знакомого святого отца Родерика, тут обитал еще служка Мартин и троица сирот. Священник оказался настоящим святым. Он содержал приют на отшибе во всем забытом месте и заботился о детях. Старик был уже в возрасте, так что вскоре на меня скинули задачи по колке дров, ношению воды и кормежке небольшого зверинца состоящего из пары коров и выводка куриц. Это не было сложно и хотя бы так, я мог отплатить за доброту. Вот так день за днем и текли мои будни. Скучно и обыденно. Благо свободное время можно было проводить в местной библиотеке. Хоть монастырь и был развалюхой, но книжные запасы хранили как зеницу ока. Жаль конечно что львиная доля свитков и талмудов были посвящены святому слову и никак не могли дать знаний о мире, но каждая осиленная книга позволяла все уверенней изучать местный язык.

— Одной из самых успешных завоевателей в истории была Александра Великая. Ведомые ее прекрасным стратегическим умом войска смогли пройти от Ангерасса до самых подножий Мутарафа. Сражаясь с сидской царицей Дарией при Гальгоннелах, ей удалось победить, имея в три раза меньше войск чем врагу.

Мартин старательно рассказывал о событиях далекого прошлого, а я в свою очередь старательно делал вид, что записываю его россказни. Хотя из всей плеяды предметов в монастырской школе именно история была самой интересной. Забавно слушать, как поменялось течение времени из-за одной небольшой правки со стороны провидения. Если Вселенная и не бесконечна, то параллельные миры уж точно не имеют границ в своем разнообразии. Помню, когда первый раз открыл этот труд по истории долго матерился не в силах поверить что это действительно, правда.

Ведь и дураку ясно, что послушник говорит об Александре Македонском. С той лишь разницей, что тот был мужиком, ну пусть и предпочитал в постели других македонцев, но он был парнем, а никак не наряженной фифой, с древней гравюры, перерисованной автором в учебник. Не зря с самого моего первого дня внутри сосало под ложечкой. И чем дальше я углублялся в дебри пожелтевших страниц книги, в которой описывались события прошедших веков, тем больше становилось не по себе. Конечно, сначала возникла мысль, что все это чья-то шутка, но внушительный том толщиной в десяток сантиметров в потертом кожаном переплете от которого исходил дух старины, не был похож на подделку. Кому могло понадобиться создавать столь убедительную фальшивку?

С самого начала местной известной истории женщина была главной. И это первая зарубка в памяти, что вокруг явно творится что-то неладное. Не мог же я настолько сильно удариться головой или нахлебаться воды, чтобы вмиг забыть об устоявшейся ситуации в мире. Я вовсе не шовинист и не считаю что удел слабого пола только в стоянии у плиты и в согреве постели ночью, но мир победившего абсолютного феминизма это перебор. Да и о какой победе можно говорить, если его здесь никогда не было? Женщины и без всякой борьбы за свои права так и так занимали все управляющие и важные посты в государственной системе. Матриархат как он есть. Армия, чиновники, землевладельцы, императоры и все сплошь в юбках. Мужчинам отводилась второстепенная роль в основном в качестве средства для продолжения рода. А причина у подобного выверта кралась в сильно перекошенном гендерном балансе. По словам Артура Спасского, автора одобренного Церковью Святой Елены учебника по общей истории Империи на одного представителя мужского рода приходилось от дюжины до двух десятков прекрасной половины человечества. Скорее даже трех четвертей человечества. И тут появляется зарубка номер два.