Альберт Бэл

СЛЕДОВАТЕЛЬ. КЛЕТКА

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Никто из названных здесь лиц в действительности не существует.

Автор

А по-моему, вас разыграли.

Следователь

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

Вор приставил лестницу к балкону, выбил дверное стекло и залез в мастерскую. Глянув поверх балюстрады, Следователь увидел на снегу оставшиеся от лестницы ямки, путаницу следов и вмятины в тех местах, куда на веревке были спущены скульптуры. С какой только стати было так церемониться с украденным, если вор намеревался все это разбить и покорежить? У Следователя промелькнула догадка, что вор побоялся шуметь — мерзлая земля была лишь слегка припушена снегом, и большие скульптуры, весившие, по крайней мере, восемьдесят, а то и сто килограммов, сброшенные со второго этажа, шум произвели бы немалый. Мастерскую от спальни отделяли две тонкие двери и коридор, так что скульптор или жена его непременно бы проснулись. Впрочем, Следователь тут же подумал, что, лежа в постели с этой дьявольски красивой женщиной, муж навряд ли прислушивается к шорохам в саду. Протоптанная в снегу дорожка тянулась к забору. Пройдя по ней, вор сбросил свою добычу — шесть каменных скульптур, четыре бронзовых бюста — в воронку от снаряда, оставшуюся еще с военных лет, метрах в ста от дома по направлению к морю. Скульптуры из камня были расколоты; бронзовые покорежены до неузнаваемости тупым металлическим предметом, видимо, обухом топора. «Кто мог такое сделать? А главное — зачем? До сих пор в моей практике не встречалось ничего подобного», — признался себе Следователь.

— Я вернулся в мастерскую в половине шестого вечера, — начал скульптор.

Был он среднего роста, сухощавый, крепкий. Продолговатое худое лицо, светлые, коротко остриженные волосы. Глаза серые, с синим отливом, взгляд пристальный, но не резкий. Ладони широкие, пальцы длинные, сильные — настоящие руки ваятеля. Весь его вид говорил о внутренней собранности и душевном равновесии. При ходьбе он прихрамывал на левую ногу.

«Крепкий парень, — подумал про себя Следователь. — Сразу не раскусишь».

— Расскажите, чем вы занимались сегодня? Рассказывайте подробно и по порядку. Начните с того, что делали утром.

«Какое это имеет значение, что я делал утром? — подумал скульптор. — И все же постараюсь припомнить. Конечно, я не в состоянии все рассказать, но повторить самому себе — это можно. И времени много не займет».

Глава вторая

Не помню утра, которое было бы в точности похоже на предыдущее, хотя, раскрывая глаза, всегда вижу один и тот же бордюр на стене.

Сладкая дрема смежила веки, и мне стоило огромных усилий поднять их. Но вот включилась воля, ее приказы разлетелись к координирующим центрам, и сразу пришло облегчение. Я залежался на спине и теперь ощутил под лопатками тупую боль. Захотелось потянуться, сжимая и разжимая пальцы ног, напрягая икры, мышцы бедер, пока приятное тепло не разольется по телу. Потом бы я принялся пружинить мышцы, начиная от ягодиц и до самых плеч, а под конец крепко сжал бы брюшную мышцу и рывком расслабил весь механизм.

Пока это было возможно проделать лишь мысленно, потому что проснулся я раньше времени и мог разбудить Еву. Она лежала справа от меня, и я чувствовал, как поднимаются ее груди при вдохе. А мои онемевшие мускулы все больше и больше ныли. Вечная история: когда нельзя чего-то сделать, хочется сделать именно это. Становилось совсем невтерпеж, казалось, не шевельнись я сию же минуту, сломаюсь, как высохшее дерево. Осторожно вытянул левую ногу, так что хрустнули щиколотки. С удовольствием повертел ступней, раз-другой напряг и расслабил брюшные, бедренные мышцы. В последнее время — мускулатура мне представлялась ненужной роскошью, и я не раз уж решал отказаться от упражнений с гантелями и двухпудовой гирей, но, вопреки всем решениям, каждое новое утро настоятельно требовало от меня зарядки. Я превращался в раба своих мышц.

Лежа на спине, растянулся во весь рост, осязая льняную простыню под собой и теплую шерсть одеяла сверху. Осторожно повернул голову. Ева спала на левом боку, волосы спадали на лицо, губы были полуоткрыты, дыхание легкое, ровное. Так же осторожно отвернулся. По опыту знал, что с онемевшими мышцами смогу пролежать не более пяти — десяти минут, да и то в том случае, если в голову придет хорошая мысль. Просыпаться всегда приятно, но еще приятней проснуться с хорошей мыслью. Уже четыре года или, по крайней мере, около четырех, отправляясь вечером на боковую, я мечтаю проснуться утром с хорошей мыслью. Так повелось с тех пор, как мне исполнилось двадцать пять, может, немного позже, точно не припомню, во всяком случае, с большим опозданием. Пожалуй, слишком большим. Как жаль, что меня с трехлетнего возраста не приучили каждое утро ожидать хорошей мысли. Сначала землю следует вспахать. Для того и нужна черновая работа. У меня, конечно, есть записная книжка, куда я заношу свои мысли, но ко мне еще ни разу не приходила мысль настолько хорошая, что ее можно было бы удержать и без записи. Как, например, Эйнштейну его мысль о теории относительности. Правда, Эйнштейн занимался физикой, я же скульптор, но принципы для всех профессий одинаковы. Как и движущие силы — ум, талант, интуиция, искренность. По вечерам к тому времени, когда Ева засыпает, я еще с полчаса бодрствую. Высчитываю коэффициент полезного действия прошедшего дня. Оглядываюсь, вижу: столько-то часов потрачено явно нецелесообразно, столько-то не вполне целесообразно. Несчастье, на мой взгляд, заключается в том, что я работаю неравномерно. Однако, поразмыслив, прихожу к выводу, что, помимо физического коэффициента полезного действия, существует еще и некий духовный коэффициент. Лентяй всегда отыщет отговорку! Если я, к примеру, всю неделю тружусь, как проклятый, перемешивая горы глины, и пот с меня льется ручьями, а вечерами валюсь в постель и засыпаю как убитый, даже не поцеловав Еву, где уж тут высчитывать коэффициент полезного действия. Потом вдруг придет неделя, и я бью баклуши, слоняюсь вдоль моря, любуюсь узорами на песке, ворошу морские водоросли, пока не посчастливится отыскать в них крохотный кусочек янтаря, затем стараюсь убедить себя, что день прошел великолепно. Не важно, чего стоит находка, важно другое — ты