«Все будет хорошо» — это книга о дружбе и великодушии, о предательстве и потерях, о любви, ненависти и роковых ошибках. О том, что случается в жизни каждого из нас. Об этом писали, пишут и будут писать, но нам почему-то не надоедает читать. Тем более если написано талантливо, как у Натальи Костиной.

«Даже если ты оступилась, упала, сделала все неправильно, ты должна подняться с улыбкой. Улыбаться судьям, улыбаться залу, улыбаться сквозь слезы. Держать удар». Эти магические слова, мысленно повторяемые в тяжелую минуту, исегда выручали главную героиню романа, Нину Кузнецову. Но помогут ли они теперь, когда жизнь обрушивает на нее удары один тяжелее другого? Бывшая чемпионка по гимнастике считает, что счастлива в браке, и отчаянно мечтает забеременеть. Но в ходе очередного обследования узнает, что у нее рак. Ей всего тридцать два, и у нее никогда больше не будет детей, Она теряет любимую работу в элитной школе и начинает готовиться к операции. Но жестокой судьбе нее мало: муж Нины совершенно неожиданно и, конечно, совсем некстати признается, что давно любит другую. Девушка, его секретарша, ждет от него ребенка, и он собирается жениться. Согласитесь, в подобной ситуации выстоять непросто, однако героиня поступает мудро. На рассвете она ианодит старенькую машину, сажает туда сынишку и… отправляется к морю. Что ждет ее впереди?

Роман Натальи Костиной начинается как проникновенная мелодрама, но со временем сюжет обогащается детективной линией. Одно за другим происходят убийства, и читатель чувствует, что с ними связан кто-то из основных персонажей книги. Но кто именно? О, вы не узнаете этого до самого конца — настолько умело, не забывая о мелочах, автор ведет свое повествование. Кстати, именно подробности и всякого рода детали делают этот роман необыкновенно живым и теплым. Это же настроение поддерживается благодаря обилию симпатичных персонажей, каждый из которых выписан с любовью. Умудренный опытом, циничный, но не растерявший обаяния хирург. Бедные, но честные опера. Пожилая крымчанка, не побоявшаяся впустить в свое сердце чужих, казалось бы, людей. Подрута главной героини со странной для беременной женщины страстью к стрелковому оружию… Все они удивительно органично уживаются на страницах романа, события которого разворачиваются в наши дни.

Итак, перед вами замечательная история: трогательная и вполне правдивая. Напоминающая нам о том, как важно при любых обстоятельствах оставаться людьми. И еще о том, что тьма, как говаривали древние китайцы, сгущается перед рассветом.

Господь Бог живет на втором этаже онкологического диспансера. В коридоре, под потолком. В том самом, плохо проветриваемом коридоре, с вечным затхлым духом старого линолеума, по которому два раза в день проходит тряпка с хлоркой. Там, под потолком, пыльных плафонов, Он, должно быть, и обитает. Потому что именно туда поднимают глаза все — с просьбой к Нему. И это не Бог Отец, суровый бородатый старик, всевидящий Бог раннего детства, и не Иисус Христос — мальчик-индиго, из тех детей, что появляются во все времена, — но Бог Дух Святой, неуловимое нечто. Непостижимый, безликий, нашедший себе пристанище здесь, в спертом воздухе больничного коридора, здесь, где чаще, чем в церкви, просят Его о помощи.

Нина с досадой захлопнула книгу. Уже в третий раз она принималась читать один и тот же абзац, но не понимала прочитанного. Она затолкала детектив в сумочку и посмотрела на часы — некстати вспомнилась цитата: «В девять, ровно в девять. Анна Сергеевна». Все сходится. Ровно девять. И врача зовут Анна Сергеевна. Дробно и часто простучали каблуки — медсестра прошла в кабинет с ворохом карточек. Нина попыталась заглянуть в приоткрывшуюся дверь, но молодая сестричка, как новорожденная капустница, выпорхнула обратно и скользнула по Нине равнодушным взглядом.

— Проходите.

Сердце ухнуло вниз, как сорвавшийся в небоскребе лифт, и руки стали холодными и мокрыми, «Тьфу ты, напасть». — Нина достала платок и вытерла ладони.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте. — Врач подняла на Нину глаза, и та с удивлением отметила, что глаза у доктора ярко-голубые, скорее даже бирюзовые. «А позавчера были серые. Или она в очках была? Не помню».

— Пеленочку взяли? — Анна Сергеевна прошла к умывальнику мыть руки. — Раздевайтесь, пожалуйста. — Обернувшись, она подбородком указала Нине на ширму.

Гинекологическое кресло с отполированными от ежедневного использования стальными подхватами возвышалось, как пыточная дыба. «Господи, какая же противная штука». От прикосновения холодного металла Нина тут же покрылась гусиной кожей. Невидимая за ширмой Анна Сергеевна с резким хлопком надела перчатки и теперь лязгала инструментами в лотке. Нина прикрыла глаза. От внезапного прикосновения она вздрогнула и коротко вздохнула.

— Вот умница, расслабилась. — Пальцы аккуратно, даже как-то нежно надавливали то там, то здесь. — Больно? Больно? Не больно? Хорошо. Хорошо. Очень хорошо!

Чем-то противно поскребли внутри и, наконец, железо вынули. Она открыла глаза. Рядом никого не было. Слышался звук льющейся воды — врач снова мыла руки. Нина боком сползла с кресла, стараясь попасть босыми ногами прямо в босоножки.

— Ну что? — Врач заглянула за ширму. — Оделись?

— Да. — Нина кивнула, сворачивая старую Димкину пеленку и скатывая ее тугой колбаской.

— Сейчас на УЗИ пойдем. Спуститесь на первый этаж и оплатите в третьей комнате. УЗИ у нас, к сожалению, платное. — Бирюзовые глаза тем не менее не выражали никакого сожаления, а блестели строго и холодно. — Ждите меня возле десятого кабинета, хорошо? Я сейчас отпущу больную и спущусь.

— А что, что-то не так?..

— Все хорошо будет, Нина Анатольевна. — Врач выглянула из кабинета, приглашая следующую пациентку. — Проходите..

Нина спустилась на первый этаж, к кассе. В двери было прорезано окошечко, туда стояла небольшая очередь. Тяжелые, темные, видимо, еще родные двери здания бывшей женской гимназии то и дело открывались, впуская очередного человека и вместе с ним порцию летнего уличного шума. Нине внезапно захотелось выйти через эти старые двери с витыми медными ручками прямо в асфальтовый августовский жар. Ей казалось, что она уже насквозь пропахла витающими здесь запахами страха и боли — старой бумаги, кварцевых ламп, дезинфекции и человеческих испарений. Но вместо этого она вежливо протянула в узкое окошечко деньги и взяла квитанцию.

Она пришла сюда позавчера от районного гинеколога. Они с Сережей очень хотели ребенка. Но после рождения Димки Нине почему-то никак не удавалось забеременеть. По этому поводу она обратилась в поликлинику два года назад, тогда-то у нее и обнаружили эту чертову фибромиому. Молодая врачиха утешала расстроенную Нину: «Да ну, чепуха! Опухоль небольшая, доброкачественная. Будете как новенькая! Тогда и о ребеночке поговорим». Нина добросовестно накупила кучу лекарств, бегала на уколы и раз в месяц на осмотр. Врач всякий раз уверяла, что опухоль уменьшается и волноваться особо нечего. Нина смущенно клала на стол «барашка в бумажке». Со временем страсти улеглись, опухоль не чувствовалась, в работе не мешала, и она больше года никуда не ходила. Но приближался новый учебный год, и она решила посетить врача и успокоить совесть.