Дорсет-Хаус

Поместье графа Уэллборна

Июнь 1788 года

На вершине холма весело играл ветерок. Шелестя травинками и яркой зеленой листвой, он пел радостную песню природы. Высохший дуб напоминал часового посреди всего этого великолепия — его столетний ствол поддерживал широко раскинувшиеся ветви. Трава под деревом была изумрудно-зеленой, тень — манящей. Солнце спряталось за пушистым белым облаком, и получившийся легкий туман окутал холм мягким сиянием.

У подножия холма, на полпути к долине, стоял большой дом. Бурной деятельности его обитателей отсюда не было видно. Доносились звуки чьих-то приказов, ответы на зов, стук колес по гравийной дорожке, приветствия гостей — но все это заглушало расстояние и полная безмятежность под раскидистым дубом.

Время здесь как будто застыло. Ветерок немного изменился, словно навевая воспоминания. Судьба радостно потирала руки и созывала актеров на эту волшебную сцену.

Юная девушка шестнадцати лет от роду с книгой в руках сидела на одеяле под раскидистыми ветвями дерева и укоризненно говорила младшему брату:

— Гарри, ты не желаешь узнать, что случилось с сэром Бетьюном?

— Но я хочу есть.

— Ты вечно голоден. Почему так, Гарри? Ты питаешься так же, как и другие мальчики. — Она заложила страницу в книге пальцем и протянула руку, чтобы отряхнуть его колени. — И как ты умудряешься так быстро испачкаться?

— Мне наплевать, что я грязный. Я голодный.

— Как только приедет герцог, мы сможем выпить чаю с печеньем.

— Ну почему нам приходится ждать?

— Потому что нас должны представить герцогу. И мы должны продемонстрировать свои самые лучшие манеры, — сказала она улыбаясь и расчесала пальцами его волосы.

— Тесса, не хочу я, чтоб меня представляли.

— Боюсь, Гарри, тебе придется смириться с этим. А мы тем временем можем узнать, как же сэр Бетьюн победил дракона. Как, ты думаешь, он это сделает?

— Выпустит ему кишки! — Гарри выхватил воображаемый меч и ударил им в воздух.

Тесса театрально поежилась.

— Сэр Бетьюн собирается скакать в долину, где дракон устроил свое логово. Разве тебе не интересно, вдруг он испытывает страх, направляясь туда?

— Рыцари не трусы, Тесса.

— А вот я бы боялась, Гарри, если бы мне предстояло сразиться с чудищем. — Она улыбнулась ему. — «Тени удлинились, как будто бы земля и небо потемнели вместе, — прочитала она. — Какой-то особенный сумрак, почти предчувствие зла. Сам его запах витал в воздухе — зловоние старого дракона. К нему примешивался еще один запах — запах гниющего мяса. Сэр Бетьюн выпрямился в седле». — Она отложила книгу, глядя куда-то в даль. — Гарри, он вот-вот вступит в самую главную битву своей жизни. Вооруженный одним только мечом и отвагой.

— Тесса, у него есть еще шлем и доспехи, — напомнил Гарри.

Она улыбнулась:

— Да, Гарри, начищенные до блеска. — А под этими доспехами он был высоким, с широкой грудью и плечами. Его глаза должны были быть серебристо-серыми, а волосы черными и густыми, слишком длинными для рыцаря. Ну а также правильные черты лица и определенно аристократический нос. У него был красиво очерченный рот, а губы словно всегда кривились в улыбке. Интересно, как звучал его смех?

— Тесса?

Она заморгала. Рыцарь с внешностью Джереда Мэндевилла, герцога Киттриджа, исчез. Тесса снова взяла книгу.

— «Туман, больше похожий на вредный ядовитый пар, защищал от непрошеных гостей. Сэр Бетьюн высоко поднял свой меч и опустил его, прорубая дорогу для своего коня». — Она взглянула на Гарри. — Рыцари, должно быть, невероятно смелы, Гарри. Гораздо больше, чем обычные люди. Думаешь, это потому, что они такие благородные?

Вместо того чтобы ответить ей, Гарри поднял глаза, изумленно разинув рот.

Тесса повернула голову, и там был он. Рыцарь. Герцог.

Он восседал на огромном вороном коне, с легкостью управляя его норовистыми движениями. Послеполуденное солнце омывало его своими лучами, превращая в ослепительное видение.

— Вы рыцарь? — в благоговейном восхищении спросил Гарри.

— Боюсь, что нет. Но вообще-то я герцог. Это подойдет?

— У вас есть печенье?

— Гарри! — Тесса вдруг очнулась от мечтаний. — Иногда у тебя манеры как у жабы, — прошептала она мальчишке.

Мужчина на лошади улыбнулся.

— Вовсе нет. Это ты у нас жаба. По крайней мере похожа на нее.

— Гарри! У тебя совсем нет стыда.

— Зато у меня есть собака, — ответил Гарри вместо извинения.

— Правда?

Мальчишка энергично закивал.

— Это паршивый старый пес, которого нам приходится держать в сарае у стены сада, — объяснила Тесса. — Он все время воет по ночам.

— Но зато знает разные трюки, — возразил Гарри.

— Пес пытается укусить каждого проходящего мимо, — ответила она, — и у него дурные привычки.

— Он больше не писает на пол!

— Гарри!

Смех гостя только усилил ее румянец. Тесса потеребила пальцами юбку и бросила строгий взгляд на своего чрезмерно болтливого братца.

Ну почему судьба определила именно этот момент для ее встречи с герцогом Киттриджем? Она бы состоялась сегодня за ужином, если бы ее матушка не решила, что Тесса еще слишком юна. Но даже представление вместе с ее братьями было бы лучше. В первый раз, когда он увидит ее, она будет одета в свое самое роскошное платье, с завитыми волосами. Вместо этого она предстала перед ним с растрепанными, как у пугала, прядями и в платье, из которого почти выросла. Да к тому же с зелеными ногтями, потому что они с Гарри разгребали траву, расширяя дорогу для толстой гусеницы.

Тесса совершенно не сомневалась в том, кто этот незнакомец. В Англии не так уж много герцогов, особенно обладающих такими потрясающими глазами, серыми с отблеском серебра. Глазами Мэндевиллов.

Его портрет в полный рост висел в доме ее крестного. То, что ее крестный был также дядей Джереда, казалось благословением, дарованным судьбой.

Герцог Киттридж понятия не имел, кто она такая, но все больше убеждался, что девушка очень красива. К тому же в ее голосе было что-то, что привлекало его. Какая-то низкая и музыкальная нота, которая, похоже, вызывала ответ в некоторых частях его тела, не обязательно настроенных на речь. Облако выбрало именно этот момент, чтобы отодвинуться, и луч солнца упал на ее волосы, создавая вокруг нее сияющий нимб. От восхищения ее видом — невинным и невероятно очаровательным — он просто онемел. Был ли он когда-то таким же юным? Или таким же невинным? Вряд ли. Красавица? Определение, с которым он часто сталкивался в Лондоне. И все же этот сельский эквивалент казался почему-то более реальным. Ее улыбка была честной. Искренней. И удивительно трогательной.