Евгений Астахов

Сопряжение 1. Егерь

Глава 1

С самого детства я фанател от ковбоев.

Когда другие пацаны в Ново-Архангельске засматривали до дыр кассеты про кунг-фу и карате, я в батиной шляпе позировал перед зеркалом и практиковался на скорость выдёргивать оружие из воображаемой кобуры.

Поэтому глядя в дуло огромного револьвера, я не могу не отметить иронию, ведь прямо сейчас один из ковбоев собирается вышибить мне мозги.

* * *

Шестью часами ранее

Семейное ранчо Ри́ордана, Небраска.

Рай на Земле и зелёные кущи. Аромат благоухающих цветов и прекрасные девы. Амброзия на завтрак, обед и ужин.

Шучу, конечно.

Задница Сатаны. Под ногами раскалённая прерия с травой, прибитой сильнейшим ветром. Лето невыносимо жаркое. Зима холодная за счёт высокой влажности и бесконечных буранов. Навозная вонь сотен коров и лошадей. Сомнительное хрючево из бобов, картошки и бекона в качестве еды. Окружение в виде дюжин грязных и потных мужиков с самого дна жизни с соответствующими повадками.

Я зову это место… Нет, не домом. Скорее временным пристанищем. Сюда я перебрался шесть лет назад из Российской Империи, сбежав от ошибок молодости.

— Джордж!

Знакомый голос с визгливыми нотками выкрикивает фальшивое имя, которым я когда-то назвался, и вырывает меня из мыслей. А ещё заставляет гнедого коня по кличке Чарли всхрапнуть. Тот дёргается, а его грива стегает меня по лицу. Морщусь и успокаивающе провожу щёткой по лоснящемуся боку.

— Ну-ну, не бузи. Тем более, я почти закончил.

Денник[1] у Чарли первоклассный — просторный и светлый. Сквозь небольшое окошко под стропилами пробиваются солнечные лучи. Под ногами шуршат опилки. Я меняю их дважды в день, поэтому здесь не особо воняет. Сильный запах древесины, кожаной сбруи и, собственно, самого коня.

— Джорджи!

Периферийным зрением ловлю вертлявую фигуру. Чернокожий юнец в замызганном комбинезоне шагает, как всегда нелепо. Смешно забрасывая наверх колени, пытаясь продемонстрировать всем новые кроссовки. Ёжик коротких волос. Глаза с хитрецой.

Крикун останавливается в полудюжине шагов. Ближе не хочет, иначе ему придётся смотреть на меня снизу вверх. Это бьёт по его самолюбию. А так разница в росте не сильна заметна.

— Слушай, тебя Говнюк искал.

— Чё хотел? — вопросительно поднимаю бровь.

— Хрен знает, — Фил пожимает плечами. — Он возле дальнего загона. Лучше поспеши. Пока всех не забрызгало.

Он прав — у Говнюка ублюдочный характер. Достаться может любому, кто просто оказался рядом в неудачное время.

— Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! — с ухмылкой отвечаю я, а мой собеседник лишь недоумённо щурится.

История среди местных работяг не в почёте. Если про что-то не поют в кантри-музыке или в хип-хопе, в зависимости от цвета кожи слушателя, для них этого, считай, не существует.

Хлопнув собеседника по плечу, иду к выходу из конюшни. Внушительное просторное здание на две дюжины лошадей. Таких здесь больше десятка.

Семейное ранчо Риордана занимает сорок девять с половиной тысяч гектаров. Чертовски огромная территория для частных владений. Четвёртое по размеру ранчо в Небраске.

Дальний загон на то и дальний, что добраться до него непросто. Пешком лучше и не пытаться. Колёсную же технику владелец — Старый Ко́рмак — не жалует. Он в этом вопросе, как и во многих других, консервативен. Поэтому мне требуется коняшка, чтобы доставить мою пятую точку под светлы очи Говнюка.

Те, что стоят в этой конюшне, не подходят по очевидной причине. Это призовые скакуны, все, как один, с хорошей родословной. Все стоят больше, чем я зарабатываю за год. Вам же не доверят хозяйский порш? Вот и мне не доверят. Поэтому в быстром темпе двигаю к домику Олли.

Вокруг обилие хозяйственных построек. Те самые конюшни. Амбары, элеваторы и сенохранилища. Коровники и скотобойни. Бараки, где живут разнорабочие, мясники, конюхи и ковбои. Столовая. Двухэтажное здание с комнатами отдыха. Бильярд, пиво, телевизор — обычный досуг того, кто вкалывает по четырнадцать часов в день. Каждая постройка в отличном состоянии — видна крепкая хозяйская рука.

Вдалеке на холме возвышается огромный трёхэтажный дом. Его построил ещё прадед Кормака.

Пять минут, и я у небольшого одноэтажного коттеджа. Встречает меня седовласый сморщенный дед — Оливер “Олли” Макшейн.

— Шкет, — кивает он мне.

Его руки уже не те, но даже с тремором старик продолжает вырезать поделки из дерева. Вот и сейчас в его пятнистой ладони нож стёсывает с чурбачка лишние слои.

— Олли, — киваю в ответ. — Я возьму Спарки?

— Возьми, — не отрываясь от дела, отвечает он.

Иду мимо дома к небольшому навесу, где три кобылы отмахиваются хвостами от надоедливых мух. Вслед мне звучит хриплый старческий голос:

— Как закончишь, приходи, постреляем.

— Обязательно, — прячу улыбку.

Этот немногословный старпёр один из тех, кого я могу назвать своим другом. Уж не знаю, что он увидел в чужаке, который поначалу толком не знал языка, но Олли сильно помог мне. Обучил ухаживать за лошадьми, что позволило подняться от рабочего “принеси, подай, иди на хер, не мешай”, сгребающего навоз за коровами, до настоящего конюха.

Плюс, он, как и я, обожает оружие. Старик великолепно стреляет. Без шуток. До того, как болезнь забрала его мелкую моторику, он попадал в пивную крышку с пятидесяти шагов. Ну и меня научил кое-чему.

Взобравшись на пегую лошадку, я пришпориваю её. Говнюку будет плевать, что я находился на другом краю ранчо. Орать будет так, что стекла начнут звенеть. Хотя… в последние месяцы он стал тише, и это только сильнее напрягает.

Под копытами Спарки проносится зелёный ковёр. Вдали солнце плавно опускается за горизонт. Прохладный ветер с примесью полевых цветов бьёт в лицо. Дышится хорошо и свободно. Полной грудью. Люблю такие минуты.

Сзади раздаётся топот копыт, и справа от меня проносится буланая кобылка с белыми чулками. Её всадница, прижавшись к шее животного, почти сливается с ним. Синяя рубашка-поло обрисовывает атлетичное тело. Коричневые бриджи обтягивают упругий женский зад. Наездница дёргает на себя поводья, заставляя животное взвиться и заплясать на месте.

В руках любого другого человека я назвал бы подобное придурью, но она хорошо чувствует лошадей. Никогда не просит от них больше, чем они могут дать.

— Мистер Егерь, — украдкой мелькает белозубая улыбка.

— Мисс Хейли, — отвечаю дежурным кивком.

Наша с ней шутка. Когда я представился девушке в первый раз, она ослышалась. Вместо Егора уловила Егеря[2]. Она единственная, кто знает моё настоящее имя.

Дочка Кормака на диво хороша. Рыжая шевелюра. Поцелованная огнём, как говорят ирландцы. Волосы сложены