Времена ужасные. Дети не слушаются родителей, и все взялись за писательство.

Марк Туллий Цицерон, политический деятель, оратор, писатель (1096-1043 гг. до н. э.)

У каждой истории есть три версии: ваша, чужая и истинная.

Неизвестный автор

1

ТО: Susan…[email protected]

FROM: Gemma [email protected]

SUBJECT: Папа ушел

Сьюзан, ты просила новостей. Вот тебе новости. Хотя ты сейчас пожалеешь, что спрашивала. Похоже, отец бросил маму. Пока не могу сказать, насколько это серьезно. Будут еще новости — сообщу.

Джема

Когда мама позвонила, я в первый момент подумала, что он умер. По двум причинам. Во-первых, в последнее время я как-то зачастила на похороны. То к друзьям моих родителей, а то и того хуже — к родителям моих друзей. Во-вторых, мама позвонила мне на мобильник. Впервые за все время — до сих пор она пребывала в неколебимой уверенности, что на мобильный можно звонить только с другого мобильного. Как будто это рация. Так что, когда я поднесла телефон к уху и услышала задыхающийся голос и фразу: «Он нас покинул», я, вполне естественно, подумала, что отец сыграл в ящик и мы с ней остались вдвоем.

— Собрал вещи и ушел.

— Собрал… что? — Тут до меня дошло, что папа, вполне вероятно, и не умер.

— Приезжай домой, — сказала мама.

— Хорошо. — Но я ведь на работе. И не просто в офисе сижу, а нахожусь в конференц-зале отеля и заканчиваю приготовления к большой медицинской конференции. (Можно сказать, на собственной шкуре испытываю оборотную сторону «Боли в спине».) Это было гигантское мероприятие, на его подготовку ушло несколько месяцев, накануне я проторчала в отеле до половины первого ночи, принимая прибывающих сотнями гостей и на ходу решая их проблемы. (Пришлось, например, заниматься перемещением из «некурящих» номеров тех несчастных, кто умудрился снова закурить в промежутке между бронированием отеля и фактическим заселением. Всякой такой ерундой.) Сегодня первый день работы конференции, и меньше чем через час сюда нахлынут две сотни мануальных терапевтов в расчете получить:

1. Бэджик с фамилией и место в зале.

2. Кофе и два печенья в 11.00 (одно простое и одно сдобное).

3. Ленч из трех блюд (включая вегетарианские) в 12.45.

4. Кофе и два печенья (оба — простые) в 15.30.

5. Вечерние коктейли и торжественный ужин, с раздачей корпоративных сувениров, танцами и поцелуями (пожеланию).

По правде сказать, когда зазвонил мой мобильник, я решила, что это мужик, который должен подвезти нам экраны для демонстрации слайдов и прочего, звонит сообщить, что скоро прибудет. Причем — что немаловажно — с экранами.

— Объясни, что случилось, — сказала я маме, раздираемая между служебным и дочерним долгом. Я не могу сейчас уйти…

— Все расскажу, когда приедешь. Поторопись. Я в ужасном состоянии. Одному богу известно, что я могу сделать.

Это сработало. Я захлопнула телефон и посмотрела на Андреа, которая, по-видимому, уже поняла, что случилось что-то нехорошее.

— Все в порядке? — шепнула она.

— Отец.

По ее лицу было видно: она тоже решила, что мой папаша откинул тапочки, как он сам любил говаривать. (Ну вот, я уже о нем в прошедшем времени.)

— О господи… Он…

— Да нет, — поправила я, — пока еще жив, слава богу.

— Иди, иди. Отправляйся немедленно! — Она подтолкнула меня к выходу, явно представляя себе старца на смертном одре.

— Я не могу. Кто этим всем будет заниматься? — Я обвела рукой зал.

— Мы с Мозесом все сделаем. Я позвоню в контору и попрошу прислать на подмогу Рут. Послушай, ты столько сил вложила в это мероприятие. Ну что теперь может случиться?

Правильный ответ, конечно, был: «Да что угодно». Я уже семь лет занимаюсь организацией подобных мероприятий и понавидалась всякого — от перебравших докладчиков, падающих со сцены, до профессоров, дерущихся за дармовое пирожное.

— Да, но… — Я строго-настрого наказала Андреа и Мозесу, что сегодня утром они должны явиться на работу, даже если будут мертвы. А теперь сама готовлюсь смыться в кусты — и ради чего, собственно?

Ну и денек! Еще и начаться не успел, а столько всего уже не заладилось. Начнем с моей прически. Давно не могла выкроить время на парикмахерскую, и в последний момент, в порыве безумия, решила обрезать волосы собственноручно. Хотела, конечно, лишь чуточку освежить кончики, но, начав, остановиться уже не смогла и успокоилась, только когда на голове остался нелепый бобрик.

За сегодняшнее утро мне уже несколько раз говорили, что я похожа на Лайзу Миннелли из «Кабаре». Мозес приветствовал меня словами: «Здравствуй и процветай» и жестом, символизирующим победу. Затем, когда я велела ему еще раз позвонить мужику с экранами, он с серьезным видом ответил: «Капитан, это было бы нелогично». Так. Теперь я уже не Лайза Миннелли из «Кабаре», а капитан Спок из «Звездных войн». (Короткое замечание: Мозес — не какой-нибудь бородатый старец в пропыленных одеждах и сандалиях, а молодой щеголь нигерийского происхождения.)

— Отправляйся! — Андреа снова подтолкнула меня к двери. — Береги себя и звони, если что нужно.

Такие слова обычно произносятся, когда кто-нибудь умрет. Так я оказалась на парковке. Меня моментально обхватил со всех сторон промозглый январский туман. Я тут же вспомнила об оставленном в гостинице пальто. Но возвращаться не стала. Перебьюсь.

Когда я садилась в машину, какой-то мужик присвистнул. Не в мой адрес, а в адрес автомобиля. Я езжу на «Тойоте МР2», маленькой спортивной машинке (очень маленькой, так что хорошо, что росту во мне всего сто пятьдесят шесть). Это не я ее выбрала — это фирма настояла. Дайнаны (ФФ — Франциск и Франческа) сказали, что для женщины моего статуса такая машинка будет весьма кстати. Ну да, а кроме того, ее как раз очень недорого продавал их сынуля. Ну так вот. Мужчины на эту машину реагируют очень неоднозначно. Днем это в основном свист и подмигивание. Зато по вечерам, когда они возвращаются в подпитии из паба, это совсем другая история: тут тебе то мягкую крышу ножичком полоснут, то окно кирпичом разобьют. Угонять ее никто не берется, зато нанести непоправимый вред — это за милую душу. В результате я не столько езжу на этой машине, сколько держу ее у жестянщика. В надежде снискать сострадание в душах этих загадочных существ — мужчин — я повесила на заднее стекло наклейку: «Еще у меня есть раздолбанная „Кортина“ 1989 года». Наклейку специально для меня сделал Антон. Пожалуй, надо было снять ее сразу, как он ушел, но сейчас не время об этом думать.