В час, когда ночь особенно темна, когда ток крови замедляется до предела, а потоки энергии находятся на спаде, из леса вышли трое путников. Они осторожничали, внимательно оглядывая окрестности. Хотя ночь была ясной и в свете двух лун искристо поблескивали заснеженные вершины Сичианских гор, в низине клубился туман и тропинка терялась в таинственной молочной белизне.

— Ты кого-нибудь чувствуешь впереди, старая матушка? — спросила Изолт.

— На тропинке — никого, хотя на постоялом дворе, похоже, довольно людно. Давайте прибавим шагу — скоро мы сможем остановиться и передохнуть.

— Ты это твердишь уже целую неделю, — фыркнул Бачи, тяжело опираясь на суковатую дубину. — Мне уже надоело пробираться вперед по ночам и прятаться днем, точно перепуганный заяц! Когда мы займемся чем-нибудь полезным?

Старая женщина круто развернулась и посмотрела на него снизу вверх.

— Идем, Бачи, ты будешь рад, когда перед тобой окажется миска с горячим рагу. Ты ведь уже давно жалуешься на голод.

— Особенно если принять во внимание, что все, что мы ели за последние несколько дней, это суп из сморщенных морковин!

— Лучше добывать еду по пути, чем попасть в лапы Красным Стражам, пытаясь пополнить запасы, — мрачно ответила Мегэн и пошла дальше.

— Первой пойду я, — остановила ее Изолт, бесшумно выскользнув вперед. — Бачи, не уходи далеко.

Вскоре холодная пелена тумана совершенно скрыла от них звездное небо. Тропинка шла под уклон, и ветви деревьев угрожающе тянулись к ним сквозь серую мглу, точно руки огромных скелетов.

Горбун не смог сдержать пугливую дрожь, и Изолт бросила на него презрительный взгляд.

Их ноги увязали в грязи, а в отдалении, еле различимое в клубящемся тумане, виднелось озеро. Слева чернели постройки постоялого двора, освещенные горящими факелами. Из низенького здания до них донесся взрыв хохота.

— Ты уверена, что нам стоит заходить внутрь, старая матушка? — спросила Изолт.

— На улице холодно и промозгло, а до парома ещё несколько часов, да и не ели мы толком уже несколько дней, — раздраженно отозвалась Мегэн. — Можешь оставаться здесь, если хочешь, а я войду. — Толкнув тяжелую входную дверь, она напомнила: — Следи, чтобы твой плащ не распахнулся, Бачи.

— Я же не совсем дурак, — огрызнулся тот, шагнув следом за ней.

Три путника пробрались к очагу, перешагивая через тела спящих и кучи вещей. Огонь, горевший в очаге, был единственным источником света, если не считать лампы на столе, за которым четыре человека все еще бодрствовали, потягивая эль из больших кружек и играя в кости. Один из них оторвался от игры и сказал:

— Эй, здорово!

Мегэн вежливо ответила ему, придерживая плащ, в который куталась. Хозяин указал им на стол.

— Есть хотите? — спросил он. — У нас есть баранье рагу и еще овощной суп.

— Суп устроил бы нас куда лучше, — ответила Мегэн. Он кивнул и принес им деревянные плошки с густым супом и поднос с черным хлебом. — Я смотрю, у вас сегодня полно народу, — заметила она.

Хозяин кивнул и почесал бороду.

— Да, вчера ули-бисту скормили одну ведьму, поэтому все считают, что сегодня утром паром доберется до другого берега благополучно, ведь змей уже набил себе брюхо.

— Верно! — воскликнула Мегэн. — Похоже, нам повезло.

Хозяин усмехнулся.

— О, я все равно привяжу у края воды несколько козлов. Не стоит дразнить эту тварь. — С этими словами он вернулся к игре в кости, а три путника занялись своим супом, греясь у очага.

— Надо поспать, — сказала Мегэн. — В углах должна остаться чистая солома.

— Да все что угодно будет лучше проклятых камней, на которых я спал всю эту неделю, — пробурчал Бачи. Он поплотнее замотался в свой плащ и поднялся на ноги. Дрожащий свет лампы упал на его горбатую спину, придав ему еще более зловещий вид. Игроки подозрительно уставились на него, и он ответил им таким свирепым взглядом, что они украдкой перекрестились, отгоняя зло.

Вскоре все затихло, лишь потрескивал огонь в очаге да время от времени вздыхал или всхрапывал кто-нибудь из спящих. Изолт уткнулась лбом в колени и потянулась. Несмотря на всю усталость этих утомительных недель, она вовсе не собиралась спать, намереваясь быть начеку до тех пор, пока они благополучно не переправятся на другую сторону озера. Охранять Зажигающую Пламя Мегэн было ее почетной обязанностью, но несмотря на тишину и покой спящего постоялого двора, Изолт знала, что опасность подстерегает их на каждом шагу.

Почти три недели она и ее спутники не знали отдыха, преследуемые солдатами Банри. Изолт приходилось, сжав зубы, удерживаться от того, чтобы дать им бой. Эта игра в прятки казалась ей трусливой, хотя Мегэн и запретила ей нападать на них, сказав:

— Мы должны ускользнуть от них, не оставив следов, ибо у нас еще недостаточно сил, чтобы начать войну.

Теперь они направлялись в лес Мрака, огромный темный лес, покрывавший почти все берега озера. Там, в безопасности Сада Селестин, скрытого глубоко в сердце заклятого леса, Мегэн надеялась встретиться с сестрой Изолт, Изабо. Лесная ведьма говорила, что в Тулахна-Селесте они все будут в безопасности.

Сквозь ставни уже начал просачиваться свет, когда хозяин с топотом спустился вниз по лестнице, повязывая поверх килта видавший виды кожаный фартук и почесывая лохматую голову. Изолт, не желая привлекать к себе внимания, притворилась спящей, вполглаза наблюдая за тем, как он повесил над очагом котел с кашей и открыл ставни, впуская в комнату зарю. Спящие вокруг зашевелились, потягиваясь и зевая, а под закопченным котлом весело затрещал и вспыхнул огонь.

Мегэн села, показавшись вдруг себе невероятно старой и хрупкой в беспощадном свете начинающегося дня, а донбег высунул из ее кармана свой бархатный носик. Изолт помогла ей подняться на ноги, и лесная ведьма потянулась, распрямляя спину, и подтащила к себе мешок.

— Зря ты не поспала, — упрекнула она свою спутницу. — Я же сказала тебе, что здесь нет опасности.

Изолт удивилась, откуда старая ведьма узнала это, но покачала головой.

— Я высплюсь, когда ты будешь в безопасности, старая матушка, — ответила она.

— Хм, тогда приготовься к множеству бессонных ночей, моя дорогая!

Громкий звон колокола возвестил о прибытии парома, и постояльцы гурьбой высыпали на пристань, глядя на то, как широкодонная лодка, приводимая в движение облепленным тиной канатом, рассекает тусклую серебряную гладь воды. Фермеры сбились в одном конце причала, бросая косые взгляды на горбатую спину Бачи. Он нахмурился и злобно сверкнул на них своими необыкновенными желтыми глазами, взгляд которых, в сочетании с всклокоченными черными волосами и темной щетиной на щеках и подбородке, был очень устрашающим. Озеро, как обычно, было затянуто клубящимся туманом, но этим холодным ясным утром туман был негустым, и переменчивый ветерок легко разгонял его клочья. Как только паром ткнулся в причал, пассажиры хлынули на пристань, а ожидающие начали запрыгивать на паром; с борта и на борт в спешке полетели мешки с зерном и тюки с сеном. Никто не ждал, когда же морской змей поднимет из озера свою длинную шею. Сквозь туман донеслось боязливое блеяние козлов, привязанных на берегу, а те немногие животные, которых везли на пароме, были в плотных намордниках.