***

Виктория Шваб подарила нам историю, прекрасную, как драгоценный камень… Эта книга – сокровище.

Дебора Харкнесс

Для поколения Нила Геймана.

The Guradian

***

I

Арнезийское море

Дилайла Бард умела находить неприятности на свою голову.

Она всегда считала, что это лучше, чем ждать, пока они сами тебя найдут. Но сейчас, качаясь на океанских волнах в крошечном ялике на двоих, без весел и без снаряжения, если не считать связывающих ее руки веревок, она была готова пересмотреть свои взгляды.

Ночь выдалась безлунная, в морской черноте отражалось звездное небо, и только мерцающая рябь за бортом позволяла понять, где верх, где низ. Среди этих бесконечных отражений Лайле казалось, что она парит в центре вселенной.

И от этой бескрайности она чуть не расплакалась.

Но не стала. Прищурившись, всмотрелась в тусклую искорку на горизонте. Красноватый цвет выделял корабельные огни среди бесчисленных звезд. Корабль – ее корабль – медленно, но решительно исчезал вдалеке.

Паника стиснула горло, но Лайла овладела собой.

«Я Дилайла Бард, – говорила она себе, чувствуя, как веревки врезаются в кожу. – Воровка, пиратка, странница. Я побывала в трех разных мирах и осталась жива. Я проливала королевскую кровь и касалась руками магии. Я одна стою целого корабля мужчин. Мне никто не нужен.

Я – единственная в своем роде».

Приободрившись, Лайла повернулась спиной к уходящему кораблю и всмотрелась в непроглядную ночь.

«Могло быть и хуже», – рассудила она и в тот же миг почувствовала, как холодная вода просачивается в сапоги. В ялике оказалась пробоина. Не очень большая, но утешение слабое: рано или поздно лодка все равно потонет.

Лайла со стоном взглянула на веревки, крепко стянувшие кисти рук. Хорошо хоть, ублюдки оставили ей свободными ноги. Правда, делу сильно мешал этот чертов наряд – платье. Длинное, эфемерно-зеленое, с бесчисленными оборками и такой узкой талией, что дышать невозможно. Почему, бога ради, женщинам приходится так себя мучить?

Вода в ялике поднималась все выше, и Лайла заставила себя сосредоточиться. Она перевела дыхание, насколько позволял тесный наряд, и произвела осмотр своих скудных пожитков: бочонок эля (прощальный подарок), три ножа (спрятаны), несколько сигнальных факелов (получены от тех, кто отправил ее в плавание), вышеупомянутое платье (разрази его гром) и то, что она прятала под его подолом и в карманах (пригодится, если она достигнет цели).

Лайла взяла сигнальный факел – штуковину, похожую на фейерверк. Если стукнуть по твердой поверхности, взметнется фонтан окрашенного света. Не короткий сполох, а ровный луч, способный разрезать темноту, как ножом. Факелы горят примерно четверть часа, а их цвета на открытой воде складываются в особый код: желтый – корабль тонет, зеленый – на борту болезнь, белый – прочие опасности, красный – пираты.

У нее было по одному факелу разных цветов, и, перебирая пальцами, она раздумывала, какой взять. Поглядела на поднимавшуюся воду и выбрала желтый, взяла его связанными руками и стукнула о борт утлой лодчонки.

Взметнулся свет, резкий и слепящий. Он разделил мир надвое: яростная желтизна светового конуса и плотная чернота вокруг. С полминуты Лайла чертыхалась и вытирала слезы, потом наконец сумела направить факел вверх, от лица. И начала считать. Едва глаза успели привыкнуть к свету, как он задрожал, замигал и погас. Она вглядывалась в горизонт, но не видела ни одного корабля. А вода прибывала, медленно и неуклонно, и уже дошла до лодыжек. Она взяла второй факел – белый, «терплю бедствие» – стукнула им о дерево, прикрыла глаза и стала отсчитывать минуты.

– Давай, – шептала она, всматриваясь в горизонт. – Давай, давай же, давай… – Слова утонули в шипении угасающего огня.

Воцарилась тьма. Лайла скрипнула зубами.

Судя по уровню воды в лодке, оставалось всего с четверть часа – время, пока горит один факел. А потом ялик неминуемо пойдет ко дну.

У дощатого борта что-то промелькнуло. Длинное и зубастое.

«Господи, если ты есть на свете, – взмолилась пиратка. – Или небесное светило, или высшая сила, или кто угодно там, наверху – или внизу – тот, кто из жалости или любопытства мог бы помочь мне прожить еще хоть один день, – вот сейчас самое время мне помочь».

С этими словами она взяла красный факел – предупреждение о пиратах – и ударила его о борт. Ночь утонула в призрачном алом зареве. На миг оно напомнило реку Айл в Лондоне. Не в ее Лондоне – если она вообще может назвать это унылое место своим, и не в зловеще-бледном Лондоне, где обитали Атос, Астрид и Холланд, а в его Лондоне. Его, Келла.

Он вспыхнул у нее перед глазами, словно луч факела, юноша с рыжими волосами и неизменной морщинкой между разноцветными глазами – голубым и черным. Антари. Волшебник. Принц.

Лайла вглядывалась в алое пламя факела, пока видение не исчезло. Есть более насущные заботы. Вода поднимается. Факел гаснет. Вокруг лодки крадутся тени.

И за миг до того, как зарево померкло, появилось это.

Поначалу лишь тонкая дымка протянулась над морем. Но вскоре туман сгустился в темный силуэт. В черных обводах и парусах отражалась ночь, тусклые палубные фонари могли сойти за звезды. И только когда умирающий свет факела дотянулся до высокого борта, она поняла, что это и вправду корабль. А тот уже почти нависал над лодкой.

В мерцании факела Лайла сумела разобрать название, выписанное блестящей краской. «Ис Рейнес Гаст».

«Медный вор».

Глаза Лайлы распахнулись от радости. Она усмехнулась себе под нос, потом спрятала улыбку под выражением более подобающим – благодарность пополам с мольбой, с примесью осторожной надежды.

– Тоса! – крикнула она по-арнезийски и осторожно встала, стараясь не качнуть свое утлое суденышко.

«Помогите». Роль беззащитной жертвы была непривычна для нее, она изо всех сил старалась ей соответствовать, такая маленькая на дне утлой лодчонки, в мокром зеленом платье, показывает смотревшим сверху морякам связанные руки. Лайла чувствовала себя посмешищем.

– Керс ла? – сказал один, обращаясь скорее к приятелям, чем к ней. «Это еще что?»