Даррелл Швайцер

Тканые боги Жамиира

(Соавтор: Джейсон ван Холландер)

ЛОРД ЯНДИ — СВОЕМУ ПЛЕМЯННИКУ,

принцу Лебалану — приветствую.

Город Жамиир, дата неизвестна, год Великого Пробуждения

Дорогой племянник,

Какое невообразимое место! Это начало моих объяснений, моих оправданий, если желаешь, то причины, из-за которой твой престарелый, болтливый и общеизвестно занудный дядюшка проделал столь тернистый путь, отчасти уподобившись заговорщику и не поведав её даже тебе, мой дражайший Лебалан. Да, это было спешно. Да, по самым изумительным причинам, требовалась величайшая секретность.

Мне страшно, я заговариваюсь.

Жамиир! Поразительный город.

Когда мы вступили в Жамиир, нас незамедлительно обвесили до отвращения благоухающими гирляндами. Мне подумалось: они ароматизуют трупы новопреставленных, только что «отошедших». Это был не очень-то приятный запах. В Жамиире всё не слишком приятное.

У городских ворот нас встретили бывшие священники, ныне профессиональные попрошайки. Роились разносчики (бывшие аколиты, по словам Хэша), навязывающие побрякушки, фрукты безделушки, облупившихся и потускневших идолов — эти последние были просто диковинками, более не священными. Угрюмые старухи (бывшие священницы?) расхаживали перед нами в просвечивающих нарядах, чтобы мы могли изучить их унылый «товар». И я осознал, что в Жамиире лишилось места целое сословие. Ушли священники, ушли храмовые звонари, божественные провидицы, неописуемые священные блудницы. Все они ушли с появлением торговли богами.

— Дорогу! — то и дело покрикивал караванный мастер. Ему приходилось поднимать свой батог, пока путь не расчистился. Одурманенные гирляндами, мы, шатаясь, вбрели в гранитные ворота — самый популярный вход в прославленный город Жамиир — «где были покорены боги», как гласит новое выражение.

Однако же, бывшие священники кишели вокруг нас и мой тонкогубый и недружелюбный Хэш оберегал своего хозяина и господина от этого нищего отребья, отгоняя их прочь большой пальмовой метёлкой (без сомнений, ожидая за свои старания трубку-другую ханкиля). Я смеюсь даже сейчас, вспоминая эту сцену. Хэш, похожий на унылого, печального шута, столь же угрюмый, как и сами жрецы.

За всё наше трёхнедельное путешествие он делал поразительнейшие наблюдения:

— У пустынных скарабеев, — говорил он, — стыда ещё меньше, чем у порабощённых божеств Жамиира. Они, по крайней мере, возятся в дерьме по собственному выбору.

И ещё: — Пески Иракасси, каждая их крупинка, насмехаются над поверженными богами.

В городе, у фонтана, я плеснул на лоб искрящейся водой, припомнив эти бесподобные усилия мысли. И сквозь стекающую маску я усмехнулся абсурдности всего окружающего. Боги на продажу! Верующие больше не несут в храмы ценные жертвоприношения. Больше никаких блюд для пожертвований. Теперь золото истекает из религиозных обрядов, а не в них. Мир перевернулся! Идея этого настолько изумляла и радовала, что мне захотелось пуститься в пляс. Вода сбегала по моим ушам шелестящей песней, а я оглядывался в поисках Хэша, безрадостного Хэша.

Вскоре на нас мушиным роем налетели чиновники. Выставят ли жамиирцы в следующий раз на продажу своих правителей? Королей, лордов, канцелярских крыс, всю эту компанию? Остаётся лишь надеяться.

Множество документов были скреплены подписями и печатями. Деньги переходили из рук в руки. Караван разделился, безъязыким носильщикам и их надсмотрщику уплатили верблюдов увели. Когда это произошло, мы с Хэшем уже носили на шеях бронзовые медальоны, указывающие, что мы кратковременные гости Жамиира, туристы.

Во всём прочем мы были вольны. — Нам ведь ничего не мешает пойти на торги сегодня вечером? — спросил я.

Хэш ответил мне тревожным взглядом, как всегда, когда я что-нибудь предлагал. Как у него вытянулось лицо на этот раз! — Не стоит… покупать бога… так поспешно в этом городе.

— Лучше сперва заглянуть им в зубы, а?

— Хозяин, это дело серьёзное.

— Я всего лишь оптимистичен, дорогой мой Хэш. Всего лишь. Это забавляет меня. И бодрит. — Мы пошли дальше. Несмотря на все свои старания, бедняга Хэш не сумел помешать двоим советчикам прицепиться к нам. Эти карлики появились откуда-то из глубин базара, выскочив из неразберихи палаток, загонов для скота, бочек, громадных кувшинов и теснящихся толп. В один миг со мной был только Хэш, в другой — ещё и эти двое, с писклявыми голосами и резвыми ножками. Я не смог удержаться и захихикал…

— Хозяин! — прошипел мой слуга. — Сохраняйте достоинство!

Но я всё равно смеялся — над бесполезными ухищрениями Хэша, над самим собой (меня изрядно опьяняло утомление и предвкушение), а также над причудами природы, сотворившей подобных крошечных уродцев.

— В этом переулке притон с ханкилем, — объявил бровастый.

— Тут можно выгодно купить любовь, — нараспев произнёс другой, делая непристойные жесты короткими пальчиками.

— Увы, — вздохнул я. — Я слишком утомлён.

— Конечно, — сказал другой. — Вы ведь уже в годах.

— Я силён и крепок! — стукнул я себя в грудь, — Я далеко не так дряхл в своих желаниях, как некоторые юнцы.

— Мой брат не хотел вас оскорбить, — сказал меньший карлик. — Как понимаю, вы пришли в наш город на торги.

— Возможно.

— О, богатый человек, — промурлыкал другой, огромный лоб и кусты бровей над глазами делали его ещё потешнее.

— Коллекционер, — прочирикал меньший, — ценитель, проделавший весь путь через пустыню Иракасси, чтобы приобрести одного из наших бедных богов.

Карлики нетерпеливо смотрели на меня, ожидая ответа, но заговорил Хэш, медленно и осмотрительно, будто обращаясь к скоплению людей.

— Мой хозяин прибыл в Жамиир, чтобы стать свидетелем окончания Века Чудес. Может быть, он приобретёт сувенир, если тот ему понравится. Как символ Великого Пробуждения… времени, когда люди освободились от богов.

— Требуется много денег, чтобы купить бога, пусть даже маленького, — заметил бровастый карлик, поклонившись, перед тем, как достал метёлку из перьев и начал сметать пыль с моих ног.

Поблагодарив, я кинул им несколько свежеотчеканенных монет (одну из которых маленький гном тут же попробовал на зуб), после чего нам с Хэшем удалось сбежать.

Немного дальше я остановился, глубоко вдыхая, чтобы испробовать атмосферу этого легендарного города

О, эти улицы, племянник, улицы! Что за буйство красок перед глазами, Что за звуки, что за благоухающие запахи! Гомонящие толпы, низко свисающие над нами развевающиеся стяги, лавки, стеклодувы, торговцы душами, сногсшибательные женщины для гарема, славные медовокожие жамиирские дети — всё теснилось перед нами, словно фигуры на потрясающем гобелене. На время я даже позабыл о своей усталости. Само лишь нахождение в Жамиире полнило меня неистовой энергичностью. После трёх недель в Иракасси, скажу тебе, я был благодарен за столь восхитительное зрелище.

Наступили сумерки. На муравейники улиц легли тени, смягчив оттенки. Звуки стали тише. На столбах покачивались филигранные фонарики, которые, один за другим, зажигал шустрый старик, напевавший чисто, словно