* * *

Если в мире и есть что-то постоянное, то это война. Этот афоризм родился утомительно жарким летом тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года, когда разразилась Гражданская война, и стал только вернее за двадцать лет, что я был вампиром.

Каждый раз, когда мне попадалась газета, я читал о битвах людей с людьми: уличные драки в Сан-Франциско, восстания в Индии, мятежи во всей Европе. Пролив кровь и похоронив мертвых, люди начинали все сначала.

Но война, которую мы с моим братом Дамоном вели против воплощения зла, вампира Сэмюэля Мортимера, была совсем другой. Нас ничто не сдерживало. В конце концов, солдаты инстинктивно боятся смерти. А вампиры ее уже пережили. Боялись мы разве что царства ужаса, в которое превратится Лондон, если Сэмюэль победит. Зло захватит город.

Жители Лондона считали Сэмюэля Мортимера видным политическим деятелем. Но мы знали о его истинной природе: он был вампиром. Мы долго пытались уничтожить его. Он не только пьет кровь невинных женщин и пытается убить меня – он подставил моего брата, выставив его Джеком Потрошителем, печально известным убийцей из Уайтчепела. На самом деле все эти убийства совершил сам Сэмюэль.

Он тоже когда-то был любовником Катерины. Катерины, вампирши, двадцать лет назад соблазнившей и рассорившей нас с Дамоном. Катерины, превратившей нас в чудовищ. Сэмюэль уверен, что мы убили его возлюбленную, и жаждет мести. Не имеет значения, что вовсе не мы с Дамоном заманили ее в церковь и сожгли – там, в Мистик-Фоллз. Он никогда не поверит, что мы пытались ее спасти. Кто-то должен заплатить за ее смерть, и он выбрал нас. Ни годы, ни мили, ни океаны – ничто не может спасти меня от наследия Катерины.

Но на этот раз все было иначе. Память о Катерине больше не разделяла нас с братом, а наоборот, объединила против Сэмюэля. Мы сумели убить его брата Генри, прежде чем исход битвы стал необратим, но Сэмюэль взял в плен Дамона и мог теперь при желании мгновенно убить его. Единственное, что хранит Дамона от смерти, – склонность Сэмюэля к пыткам и садизму. Я должен спасти Дамона, прежде чем Сэмюэлю это надоест. Я не боюсь смерти. Но, как ни странно это звучит, учитывая нашу многолетнюю вражду, я боюсь жить без Дамона. Он грубый, жестокий и опасный, но в Лондоне он не единожды спасал меня. На него я могу рассчитывать даже в том, в чем нельзя верить никому. Он – все, что у меня есть.

В конце концов, мы связаны кровью. А если я чему-то и научился за те годы, что был вампиром, так это тому, что кровь – это жизнь. Без Дамона моя жизненная сила иссякнет. Я должен сделать все, что в моих силах, чтобы вернуть его…

Когда Сэмюэль схватил Дамона, мне на какое-то мгновение показалось, что моя душа покинула тело. Так же я чувствовал себя, когда много лет назад в Мистик-Фоллз пуля из отцовского ружья пробила мою грудь: краткий миг агонии, и за ним пустота, растекающаяся по всему телу откуда-то из самого центра моего существа.

Но я не умер. И я не позволю Сэмюэлю бежать вместе с Дамоном. Убедившись, что с Корой все в порядке, я глубоко вдохнул и выпрыгнул из окна приюта Магдалины. Стекло брызнуло мелкой крошкой, один из осколков вонзился в щеку. По лицу потекла кровь.

Неважно.

– Дамон! – крикнул я.

Приют был пуст, никто меня не услышал бы. Девушки, служанки и священники отправились на ночную службу, что и позволило нам с Дамоном устроить ловушку для Сэмюэля. У нас было оружие. У нас был план. На нашей стороне была внезапность. Но мы все равно не справились. Как будто Сэмюэль подпустил нас так близко специально, чтобы подразнить – так же, как его альтер-эго Джек Потрошитель поступал со столичной полицией, затеяв с ней игру в кошки-мышки.

Я с вампирской скоростью несся по улицам Лондона, пытаясь услышать крики, шум драки, хотя бы затрудненное дыхание – что угодно, что привело бы меня к брату. Я знал, что это бесполезно, но должен был хоть что-нибудь делать. В конце концов, Дамон спас меня от Сэмюэля, и будет только справедливо, если я сделаю для него то же самое.

Я бежал по Датфилд-парку, заросшему пустырю, где мы с Дамоном впервые поняли, что на нас охотятся. Сэмюэлю может показаться поэтичной идея убить брата здесь, под каменной стеной, на которой он написал кровью леденящее душу послание, предупреждая нас о том, что будет мстить. Но я не заметил ничего необычного: не было слышно никаких звуков, кроме шороха белок в кустах и завывания ветра в голых ветвях.

Я взбежал на холм и огляделся: элегантный купол собора Святого Павла, темная лента Темзы, змеящаяся по городу, ветхие домишки рядом с парком. Дамон может быть где угодно.

Он может быть уже мертв.

Я сунул руки в карманы и развернулся, собираясь вернуться в приют. Мне нужна Кора: вдвоем мы что-нибудь придумаем. Именно этим мы и занимались последние несколько недель: следили за Сэмюэлем, воображая, что вот-вот одолеем его, и неизменно выясняя, что дела обстоят гораздо хуже, чем нам казалось.

Даже не дойдя до ворот приюта, я услышал низкий жалобный стон Коры. Мое сердце сжалось. Не только я лишился брата: Сэмюэль похитил сестру Коры Вайолет и превратил ее в вампира. Вайолет напала на собственную сестру. Конечно, Кора плачет.

Я вернулся в приют через то же окно, через которое вышел. Запах сгоревшей плоти Генри все еще не выветрился. На полу и стенах виднелись пятна крови, как будто подвальный кабинет превратили в лавку мясника. Наверное, так оно и было.

Стоявшая в углу Кора снова застонала, прижав ладонь ко рту. Кора, невинная девушка, запутавшаяся в паутине зла и отчаяния. Всего две недели назад Сэмюэль превратил Вайолет в вампира. Кора делала все, чтобы спасти ее, даже проникла в приют Магдалины, одним из попечителей которого был Сэмюэль. Узнав, что Сэмюэль связан с приютом, она притворилась падшей женщиной, ищущей спасения в стенах этого заведения. Именно она выяснила, что приют служит Сэмюэлю неиссякаемым источником крови, и помогла нам подстроить для него ловушку. Мы надеялись подобраться к Сэмюэлю поближе, выяснить его слабости, понять, что движет им в безжалостном стремлении отомстить нам. Потрошитель совершал свои преступления не ради крови. Вампиры могут убивать быстро и чисто, но нам незачем убивать, чтобы поесть. Сэмюэлю особенно: к его услугам были шейки обитательниц приюта Магдалины, предлагающих ему свою кровь, а потом забывающих о случившемся под воздействием чар. Сэмюэль зверски убивал проституток в Уайтчепеле и вспарывал им животы, только чтобы представить Дамона убийцей.

Все, что им двигало, можно было назвать одним словом: Катерина.

Раньше при звуке этого имени мое сердце билось чаще, теперь оно сжимается в ужасе. «Катерина» значит «Сэмюэль», «Сэмюэль» означает «разрушение». Вопрос один: когда он остановится? Когда Дамон будет мертв? Когда буду мертв я? За время нашего расследования мы лишились Дамона и наблюдали превращение Вайолет в бездушное хладнокровное чудовище. Она не только сражалась со мной и Дамоном, она укусила Кору и даже пила ее кровь. Я не мог даже представить себе отчаяние и замешательство, охватившие Кору. Но я не должен был зацикливаться на том, что уже произошло, – мне нужно думать о будущем. Я должен спасти Дамона.